Sevpolitforum.info

а теперь — интернет-телевидении, после того как вменяемым каналам запретили вещать поперек всех божеских и человечьих законов. С удовольствием слушал Михаила Борисовича, пока он н поведал дивную историю, от которой у меня свело скулы и навернулись слёзы жалости.

Рассказал Погр*бинский о своем соседе по киевскому двору, человеке остро патриотических взглядов, склонному к раскрашиванию поребриков (или, если угодно, — бордюров) в желто-синие цвета. Они сто лет друг друга знают, Михаил Борисович его уважает, определяет как человека «с золотыми руками и нормальной головой» и рад, что они могут общаться, несмотря на очевидную разницу во взглядах. Обсуждали Порошенко. Сосед тот, сильно любящий «сивочолого гетмана», недоволен критикой Погр*бинского в адрес Порошенко, настаивает, что Петро — истинный патриот и очень нежно любит Украину, горой за нее стоит. Ну как же так, недоумевает Погр*бинский, ведь Порошенко беззастенчиво грабит своих. А ну и что, парирует сосед, зато Украину любит, с москалями борется, а что до воровства — любой бы на его месте воровал, раз есть такая возможность…

И вот тут мне стало худо. Погр*бинский продолжал что-то говорить, в том смысле, что до конца своего соседа тут понять не может, однако все же хорошо, что такая дискуссия и взаимное уважение между разными людьми на Украине возможна. А я смотрю на Погр*бинского и вижу, что он просто не улавливает, с кем он разговаривает и в какой страшной опасности находится. Его сосед и собеседник ведь и себя неизбежно относит к категории «любой», который бы воровал, представься такая возможность.

Все что ему нужно чтобы грабить — возможность, никаких других тормозов нет.

И вот тут, полагаю, бесконечная украинская наивность играет с Погр*бинским очень страшную шутку. Он, будучи человеком прекрасно образованным, почему-то забывает, что буквально за день до страшных погромов, расправ и грабежей 1941-го года, когда советы только ушли, а немцы еще даже не пришли, с жертвами этих самых погромов и расправ, их мучители также раскланивались, здоровались и улыбались им, как улыбается Михаилу Борисовичу его сосед. Но как только они почувствовали, что ничего им за это не будет, они развернули промасленный кусок мешковины, достали обрез, лежавший на сеновале еще с гражданской, у кого не нашлось обреза — взяли вилы — и пошли к вот точно таким же разумным, цивилизованным Погр*бинским, своим соседям, в гости.

Он, Погр*бинский, не сомневается, что его уважение к соседу с «золотыми руками и нормальной головой», — взаимно, не смотря на разницу во взглядах. Ему кажется, что они всегда смогут мило общаться и разный образ мыслей им в том не помешает. Но откуда-то берется уверенность, что это не так. Я думаю, замечательный сосед много лучше, чем думает Погр*бинский, представляет себе сколько ценного «майна» есть в закромах у Михаила Борисовича, и как оно славно будет смотреться в погребе на даче и на антресолях киевской квартиры «соседа с золотыми руками». И как только он почувствует, что всё, можно, ничего ему за это не будет, упомянутая возможность грабить появилась и никаких правовых последствий не наступит, — последнее, что удивленный Михаил Борисович увидит, будет улыбающаяся, торчащая из вышиванки, физиономия своего старого приятеля, и стремительно приближающийся со свистом топор в его золотых руках.

С учетом состояния правоохранительной и правовой систем на, или ладно, в Украине, этот момент пугающе близок, а опасности коллективный Погр*бинский не чувствует. Он думает, что разговаривает с человеком, да, другого образа мыслей, другого, если так можно выразиться, сословия, но с человеком, таким знакомым, почти родным. А на самом деле перед ним абсолютно бездушный, трусливый, но страшный зверь, для которого все что нужно для грабежа и расправ — возможность, у которого нет ни совести, ни жалости, для кого «бо це вата, Украiну не кохает» — достаточно для оправдания любой, самой изощренной жестокости.