А вообще по его и другим роликам, а так же по объявлениям о временном наборе врачей ситауция аховая, а официальная статистика не отображает вообще ничего.
У нас на местном ресурсе\Форпост\ выложили страничку городской истории.
18 апреля 2020 - 15:00
Бунт в Севастополе: не из-за карантина, а из-за несправедливости
Чему учит история эпидемий.В истории Севастополя немало трагических страниц — дважды город буквально стирали с лица земли, а население его порой сокращалось до катастрофических величин и постепенно восстанавливалось за счёт приезжих. Но не всегда причиной трагедий становилась война. Настоящей катастрофой можно назвать и бунт 1830 года.
Приносим свои извинения всем, кто знает о бунте 1830 года больше нас — эта статья не расскажет им ничего нового. Она для тех, кто в его историю не погружался. Нужно же хотя бы отчасти восстановить справедливость по отношению к людям, которые жили в Севастополе почти двести лет назад!
Прежде всего заметим, что бунт всё-таки был не чумным, а холерным, хотя поначалу и народ, и даже некоторые врачи путались в определениях.
Корень зла
Как видим, польза от ограничительных мер есть, и во время холерной эпидемии накопленный положительный опыт был учтён. Но если в центральной части страны карантин был введён только в сентябре 1830-го, то на юге России — гораздо раньше. И, конечно, совершенно необходимо было защитить от холеры базу Черноморского флота — Севастополь. Карантинное оцепление вокруг него было установлено в мае 1828 года. Проехать или пройти в город можно было только через заставы. А летом 1829 года было введено новое требование: каждый въезжающий подлежал помещению в карантинную зону (как сказали бы мы, обсервацию) на 2-3 недели.
Выпасть на такое время из активной жизни не хочется никому, и не удивительно, что окрестные крестьяне, доставлявшие севастопольцам продовольствие, приезжать в город перестали. Тут-то и настало раздолье для карантинных чиновников, которые не преминули воспользоваться ситуацией. На борьбу с болезнью выделялись немалые деньги, так что интерес был вполне осязаем. Начались злоупотребления, продовольствия в городе стало катастрофически не хватать, а цены на него выросли. Кроме этого, даже поставляемое в больницы продовольствие было очень плохого качества, что способствовало росту заболеваемости и смертности (хотя и не от холеры). И, конечно, наиболее пострадавшими оказались самые бедные, низовые слои севастопольского общества.
Самым пострадавшим районом города стала Корабельная слобода, где селились после окончания службы многие бывшие флотские. Богато жители Корабелки не жили никогда, но теперь для них и вовсе настали чёрные времена. Но особенно, как подчёркивает историк, ныне сенатор от Севастополя Екатерина Алтабаева, людей возмущала несправедливость: жёсткие меры применялись далеко не ко всем.
«Ограничения коснулись не всех — для чиновников были сделаны исключения. Их в городе было очень немного, как и гражданского населения вообще. Но они могли свободно передвигаться, и у них было совершенно другое обеспечение. Это и вызывало бурю возмущения», — говорит Екатерина Борисовна.
В столице, конечно, видели, что ситуация в Севастополе накаляется. Чтобы разобраться в ней, в город прибыла комиссия во главе с флигель-адъютантом Римским-Корсаковым — будущим директором морского корпуса и дядей известного композитора. Ею были выявлены факты массовых злоупотреблений со стороны чиновников. И всё могло сложиться иначе, если бы правительство приняло своевременные меры и наказало виновных. Но, как это часто бывает в истории России, дело предпочли замять. Получив из Петербурга распоряжение прекратить расследование, комиссия завершила работу в ноябре 1829 года.
На грани отчаяния
Дальше, казалось бы, ехать было некуда. Но через четыре месяца, в марте 1830-го, карантин был ужесточён ещё больше — жителям города запретили покидать дома. А ведь надо понимать, что карантин в те времена означал совсем иные вещи, нежели сейчас. Речь не шла о посещении фитнес-центров и прогулках по городу. Бедняки, которые хоть как-то могли продержаться за счёт имеющегося в хозяйстве скота, лишались возможности его пасти. И хворост на обогрев своих жилищ не могли собирать тоже.
В мае запрет покидать дома был снят, и только для самой многострадальной Корабельной слободы было сделано исключение — её жителям карантин продлили ещё на неделю.
Но и это ещё не самое ужасное.
От некоторых фактов волосы на голове современного человека буквально встают дыбом. Особенно возмутительными выглядят так называемые санитарные меры, якобы призванные предотвратить заражение: бедняков выгоняли из их домов и загоняли в холодное море.
«Делалось это при достаточно холодной погоде. Естественно, были и простудившиеся, которых также причисляли к заразившимся. Эти несправедливые, необдуманные и жёсткие меры приводили к смерти людей, ставили их на грань выживания и отчаяния», — говорит Екатерина Алтабаева.
Человек, доведённый до отчаяния, голодный, да ещё и подвергающийся унижениям, способен на всё что угодно. Но последней каплей стали события, последовавшие после предполагавшейся отмены карантина. По прошествии 7 дней (напомним — карантин сохранялся только для жителей Корабелки) его не только не отменили, но и приказали вывести страдальцев за город, где они должны были находиться ещё 2 недели. Эта новость переполнила чашу терпения людей, которые отказались подчиняться властям. Так начался первый в России XIX века холерный бунт.
Уговаривать севастопольцев пытались начальник эскадры Черноморского флота контр-адмирал Скаловский и протопоп Софроний Гаврилов. Но было уже поздно — точка невозврата была пройдена. Жители Корабелки ответили, что им всё равно, от чего умирать, и стали готовиться дать отпор мучителям. Они формировали вооружённые отряды (благо среди них было немало отставных военных).
Оцепление Корабельной стороны было усилено двумя батальонами пехоты, но многие солдаты и офицеры «мятежникам» сочувствовали. Переходить к боевым действиям никто не спешил — все понимали, к каким последствиям это может привести. Возможно, всё и обошлось бы, но тогдашний военный губернатор Николай Столыпин не был склонен искать компромисс. 3 июня он дал команду усилить охрану своего дома и караулы на улицах, после чего окончательно обозлённая толпа двинулась к дому губернатора и адмиралтейству.
Трагедия обездоленных и уроки истории
О Столыпине знавшие его современники отзывались самым лестным образом — по их словам, человек это был благородный, справедливый и к подчинённым своим относился хорошо. Но здесь природная отзывчивость почему-то подвела заслуженного боевого офицера, героя войны 1812 года.
Усиленная охрана дома не помогла: Столыпин был убит и растерзан толпой, солдаты и матросы присоединились к восставшим, в руках которых к вечеру был уже весь город.
Карантинных чиновников избивали, требуя от них письменного подтверждения, что никакой чумы в Севастополе нет, а некоторые из них и вовсе отправились вслед за Столыпиным. Заступиться за них было некому: полиция из города бежала, гарнизон, сил которого вполне могло хватить, подавлять бунт отказался. 4 июля комендант Турчанинов, ещё один герой войн с Наполеоном, вынужден был издать приказ о снятии внутренней карантинной линии и отодвинуть внешнее оцепление на две версты. Но рано или поздно это должно было закончиться и закончилось самым трагическим образом.
7 июня в Севастополь вошли стянутые к городу войска. Последовали репрессии, жертвой которых стали тысячи жителей города.
Следственная комиссия, которой руководил генерал-губернатор Новороссии и Бессарабии Михаил Воронцов, рассмотрела дела около 6000 людей. Среди них были и отставные военные, и рабочие, и мещане, и матросы, и представители высшего командного состава армии и флота, и даже духовные лица. Семь человек были казнены, около тысячи осуждены на каторжные работы. Среди наказанных (причём во многих случаях каторге предшествовало битьё шпицрутенами) — 423 женщины, 380 матросов флотских экипажей, 128 солдат, 46 офицеров. Около 4200 человек — только вдумайтесь в эту цифру — были депортированы в другие города и регионы, в том числе на север страны, в Архангельскую губернию. А ведь всё население города в 1822 году составляло всего-то 25 тысяч человек…
Не остался забытым и комендант Турчанинов — за бездействие и малодушие он был отдан под суд, который лишил его всех наград и званий и разжаловал в рядовые. В том же году сокрушённый свалившимися на него несчастьями Турчанинов умер.
Эмоции, которые рождаются при знакомстве с этими фактами, естественны и понятны. Но есть историки, которые смотрят на роль Воронцова (кстати, он третий упомянутый нами герой войны 1812 года) с другой стороны.
Автор статьи «Создатель Новороссии» Ольга Захарова, например, говорит о нём с явной симпатией. По её словам, на момент получения сведений о восстании он находился в Одессе «и готовился к отъезду за границу своей любимой дочери Александры». Однако в борьбе между отеческой любовью и чувством долга победил последний.
«Воронцов делает выбор и спешит туда, куда зовут его долг и обязанности. Находясь на Северной стороне оцепленного из-за чумы Севастополя, под зноем, в палатках, как пишет очевидец событий М.П. Щербинин, М.С. Воронцов должен был быстро осознать причины бунта, степень виновности участников беспорядков и тех, кто вовремя не принял мер к их ликвидации. Он работал с раннего утра, единственным видом отдыха, подчёркивает Щербинин, были поездки каждый вечер на лодке через бухту с Северной к Графской пристани города, где ждали его распоряжений», — описывает тяжёлую долю Воронцова Ольга Захарова.
https://sevastopol.su/news/bunt-v-sevastopole-ne-iz-za-karantina-iz-za-nespravedlivosti
,блинннн эта песня будет долгой и выглядит вот так 
