Sevpolitforum.info

Ведь речь об этом, а не о том, договорятся ли Меркель и Олланд с Путиным. Он и сам, возможно, до конца не осознает, какие силы пробудил — не только в России, но и на родине Меркель и Олланда. Где были Гегель, Кант и Вольтер. Которые не готовы смириться с идеалом Маккейна. Псаки против Достоевского — это наше главное оружие, а вовсе не запрет на яблоки. И эта, главная, война, отнюдь не проиграна ни при какой цене на нефть. Кстати, вопрос о Левиафане тоже в этом смысле не так однозначен. Ведь это тоже очень наше, даже если нам не нравится. Убивает русскую — и настоящую европейскую — идею не спор о левиафанах и сталкерах, а отсутствие таких споров. Либеральная комфортная стерильность мысли, как достижение цивилизации. Давайте спорить о Левиафане, а не соглашаться с «Тупым и еще тупее».

Даже умный русский протест нужнее тупой импортированной теплохладности, как горячий русский атеизм интереснее и нужнее религиозного равнодушия. Россия сегодня — источник смыслов, и это ей не прощают, как советской России не прощали революцию — но из-за нее принципиально изменили отношения труда и капитала. Новая идея для человечества уже на подходе, и Россию сегодня гнобят за предчувствие этой идеи — не смогли интегрировать, стали бояться. Не зря, кстати. Помните 11 тезис о Фейербахе*?

* Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его.
Карл Маркс, «Тезисы о Фейербахе», 1845 год

Монгольская вертикаль

Суть гармоничности нашего большого пространства в том и кроется, что на него наложилась еще и государственность тюркская - монгольская по своей сути, привнесенная вместе с продвижением на Запад империи Чингисхана. Вместе с жесткой вертикалью власти и моделью авторитарной государственности от нее мы обрели еще и прописанное в ясе Чингисхана предельное уважение ко всему многообразию культур, традиций и идентичностей. Империя Чингисхана интегрировала в себя племена и народы, новые земли, территории, города, целые царства.

Но никогда при этом она не вмешивалась во внутренний уклад, в быт, не ломала идентичность, не пыталась унифицировать какую-либо даже самую малую идентичность под свой стандарт. В отличие от империй западных, которые, двигаясь навстречу с Запада на Восток всякий раз, захватывая те или иные пространства и народы, пытались их унифицировать под свой цивилизационный стандарт.

Вот в этом главная особенность нашего государства, которое сложилось из этих двух основных составляющих: Византийская священная империя как инструмент спасения для каждого в отдельности и для всех входящих в нее народов в целом и Восточная империя Чингисхана как строгое, иерархичное, жесткое единство многообразия народов, культур и идентичностей. Именно в этом наложении и кроется секрет российской государственности, которая до сих пор сохраняет свои изначальные базовые архетипы.

Гражданское общество - удар по России

Но чем наша страна отличается от других государств, особенно от западных, европейских? Тем, что она представляет собой вообще иной тип государства, отличный от модели государства-нации, сложившейся в Европе после заключения Вестфальского договора в 1648 году, когда и начался закат Европы империй, вступившей в Новое время.

Европейское государство-нация - это то государство, которое оперирует с унифицированным раздробленным обществом атомизированных людей, лишенных идентичности. Оно унифицирует, дробя органичные общности с единой идентичностью на дискретные разрозненные массы, и только после этого складывает их в искусственную государственность «множеств».

Для России, если попытаться применить эту модель государства-нации в полном соответствии с нормативом, это будет иметь совершенно чудовищные последствия, которые и предусматривает размалывание всего того этнического и культурного многообразия коллективных идентичностей, соприсутствующее вместе с нами по сей день в нашем нынешнем российском государстве, в безликую гражданскую биомассу.

Попытку создать единую политическую нацию в формате плавильного котла осуществили советские идеологи, провозгласив создание новой социальной формации, новой общности - советского народа. Эта попытка как раз и заключалась в перемешивании, в отказе в причастности к любой традиционной идентичности, в прямом запрете, по сути, на любую идентичность, на религиозность, на конфессиональное развитие. И, в итоге, в дроблении и перемешивании всего этого органического многообразия в новое, искусственно созданное советское общество.

Все помнят, как лучший студент с Кавказа отправлялся учиться в московский вуз, откуда по распределению его направляли работать куда-нибудь за Урал, в Сибирь, где он обзаводился семьей и оседал, окончательно отрываясь от корней. И наоборот, житель Дальнего Востока служить и работать отправлялся на Кавказ или в Калининград, где часто и оставался, обретая новые связи, новые корни. Так принудительно происходило искусственное перемешивание, дробление общества, размывание идентичностей. Но как только этот пресс марксистской идеологии спал, тут же начался процесс самовосстановления всего организма нашей государственности, состоящего из цельных органичных сообществ, этносов, народов, общин, конфессиональных образований и других форм автономий, из которых, собственно, и она и сложена.

Но здесь случилась другая напасть - либеральный эксперимент создания «гражданского общества», сменивший собой эксперимент марксистский, но уже без единой общности, вместо нее предложив абсолютную дробность.

Государство-империя

Сам концепт национального государства, некритично принятый с Запада и положенный на нашу почву, в конечном итоге имеет своей целью исчезновение всего того этнического, культурного, языкового и конфессионального многообразия, которое и является главной ценностью России, скрепляющей ее цельность столетиями. По сути, создание единой гражданской политической нации есть не что иное, как этноцид, то есть размалывание этносов и народов в едином гражданском плавильном котле политической нации. Это путь, который разрушает уникальность и гармоничность российского государства.

На другом конце как альтернатива государству-нации лежит государство-империя. Но империя, понятая вне исторического контекста, вне ярлыков, которые навешаны на нее в основном идеологами Запада. Вне тех обвинений, которые постоянно выдвигаются в адрес России и сопоставимы с попытками обвинять медведя в том, что он медведь, поэтому общество зайцев, при поддержке сообщества косуль, этим крайне недовольно. Именно тем, что он - медведь, а не косуля. В ответ он постоянно вынужден каяться за это, извиняться и говорить - да, я медведь, извините меня, что не заяц, но я попытаюсь исправиться. То же самое происходит с Россией на протяжении столетий. Она постоянно под давлением жесткой критики и непрекращающегося давления со стороны Запада вынуждена извиняться за то, что она являет собой, по сути, большое государство-империю, а не множество маленьких государств-наций, чего хотели бы от нас на Западе.

Империя является в этом случае, как определял ее европейский социолог Карл Шмитт, техническим термином, то есть представляет собой не что иное, как стратегическое единство многообразия коллективных идентичностей. И это многообразие существует по факту в нынешней России. Конечно, есть место и дискретным городам, и даже мегаполисам, но в том-то и заключается уникальность империи, что она допускает разные виды социальной и политической организации. Города в империи сосуществуют вместе с традиционными общинами, а не вместо. Как только город начинает наступать на традицию и идентичность, он тут же получает отпор, заканчивающийся сначала запиранием в «национальные республики», а затем - распадом государства.

Новая империя: цельность и бесконфликтность

Внутренние конфликты в нашем государстве-империи в течение столетий во многом исключены по той причине, что народы, его населяющие, как и столетия назад, несмотря на светские, прогрессистские и атеистические эксперименты, движутся к единой цели: к спасению. Как традиционные мусульмане, которые своей жизнью доказывают право постичь Царство Божие и оказаться в раю, так и православные христиане - живут, чтобы своей жизнью доказать право оказаться одесную Бога Отца, то есть обрести шанс на спасение. Это высшая цель, она настолько высоко стоит над всеми другими мотивациями, над бытовыми и житейскими конфликтами, что просто выносит их за скобки, оставляя далеко за пределами этой высшей миссии, высшей цели каждого традиционного народа, этноса и государства.

Государство-империя создает возможность для такого спасения как православным христианам, так и мусульманам. Таким образом, князь Владимир, взяв византийскую модель за основу и осуществив крещение Руси, создал абсолютно бесконфликтную, гармоничную среду для личного спасения всех тех традиционных народов, из которых и сложена цветущая сложность Евразии. Ведь суть евразийства - это и есть модель существования большого континентального, сложного, цветущего пространства традиционных народов, движущихся к спасению. И в этом как раз и заключается наша сильная сторона, позволившая пронести континентальную государственность от Руси через советское государство до нынешней России, сохранив целостность, традиционные ценности и гармонию сосуществования.

Единственное, что нам нужно для сохранения государственности, созданной князем Владимиром тысячу лет назад, - преодолеть ту косность и те искусственные, порой ошибочные суждения, которые на протяжении всей истории существования нашего государства нас преследуют. А именно - отказаться от попыток постоянно откликаться на критику Запада и принять нашу имперскую сущность - складывающуюся как стратегическое единство многообразия, как благо - как данность. Как то, что нужно развивать, аккуратно расставляя правильные акценты и давая точные определения.

Валерий Коровин, член Общественной палаты РФ («Взгляд», 27.07.2015)

Очередная унификация

Стариков довольно подробно и на разных примерах обрисовал современную политику Запада, проводимую в мире, и причины её системных противоречий с политикой российской.

Главная задача Запада — унификация мира. То, чем испокон бредила Европа: «ein Reich, ein Fuhrer». И, разумеется, один общий ordnung на всех. Постулирование неприкосновенности прав НПО, через которые Запад осуществляет во всех странах собственную политику, не просто вмешиваясь в дела независимых государств, а фактически уже принуждая их к отказу от суверенитета.

Стандартизация политических систем, общественных систем, попытка унификации законов и даже — вот недавно мы докатились — желание всему миру навязать представление о семейной жизни.

При этом Америка, которая, как известно, «особенная страна», не должна подчиняться общим законам — напротив, она должна их писать для всей планеты. Такова в общем виде идеологическая база для американского господства, потому что просто денег и оружия уже не хватает, и? чтобы закрепить ускользающую власть над миром, США хотят внедрить в как можно большем количестве стран такую политическую систему, которая позволяет де-факто поместить государства под внешнее управление.

Для решения этой задачи, как показывает Стариков, Штаты применяют широкий спектр методов. В одних случаях они готовы идти на полное уничтожение государств до состояния полного вакуума власти, как это было сделано в Ливии, как это отчасти было сделано в Ираке и Афганистане. В других, как в случае с Европой, добиваются политического протектората и полной управляемости существующих там режимов. В Азии применяется третий вариант: вливание денег и создание режимов, изначально заточенных на обслуживание американских интересов.

Но независимо от применяемых методов у США существует некий «катехизис», исполнения которого они требуют от всех государств. Формально он говорит про демократию и права человека, а фактически — обеспечивает внешнюю управляемость в любом государстве мира.

И эта идеология унификации агрессивно распространяется по планете, в том числе с помощью методов, которые, мягко говоря, не укладываются в рамки самой же идеологии. Но поскольку каждый раз США свою агрессию представляют как «волю народов» и «борьбу людей за свои права», то формально они получают возможность публично защищать свою политику, списывая все военные и террористические действия на «волю народов» и «стремление к свободе», которое, конечно, «Америка должна поддерживать».

Многонациональная Россия

В выступлении Зюганова очень отчётливо прозвучала мысль о размерах, но главное — разнообразии России. Что в ней не просто проживают люди разных национальностей — они и в Штатах проживают разных национальностей, — но при этом народы России могут жить на своей земле, на своих исторических территориях, без отрыва от собственной культуры и с соблюдением своих традиций.

Если Америка по меткому определению — это «плавильный котёл», где всё растворено до состояния общего однородного сплава, без вкраплений, то Россия больше напоминает мощную и устойчивую каменную кладку, где каждый камень-народ (или регион) лежит на своём месте, но при этом образует монолитное единство с другими народами и субъектами России, имея возможность при этом сохранять собственную индивидуальность и самобытность.

И политикой России, освящённой традицией веков, во все времена было уважение национальных обычаев без покушения на идентичность народов и национальностей, населяющих Россию. Именно таким образом в течение столетий сохранялось единство нашего государства.

В противоположность этому типу устройства уже неоднократно приводился пример западной имперской модели, построенной на принципах колонизации, когда колониям никто и близко не предлагал войти в состав метрополии и быть с ней наравне. Колонии были источником ресурсов и разграблялись подчистую, а их население, разумеется, ни в коем случае не считалось населением метрополии. Эта политика у нас тоже иногда пропагандируется и называется «Россия — для русских». А все остальные, видимо, должны стать колониями. Впрочем, поклонники этой идеологии и молятся на европейских «интеграторов»: немецких, британских. Неудивительно, что и мысли у них совпадают.

Русская идея

Сформулировать изложенные выше мысли и традиции удалось как раз Проханову. И после этого стало до прозрачности ясно, какая несовместимость разделяет нашу идеологию от западной. Если западная идеология — это унификация и стандартизация, то русская идея во все века и сегодня тоже — это построение справедливого сообщества независимых и равноправных партнёров и готовность признавать их суверенитет и их права и не навязывать им образ жизни, который чужд их традициям и культуре.

Именно это является причиной не только жёсткого клинча нашей идеологии с идеологией Запада, но и это же является причиной того, почему Россия является естественным магнитом для государств, которые не желают, чтобы их «стандартизировали» по чьим-то чужим лекалам и заставляли отказаться от своей культуры, традиции и вообще собственной идентичности и даже суверенитета.

Неожиданно модель внутренней политики России стала крайне привлекательным образцом для возможного будущего мироустройства. Для того самого многополярного мира, о котором так долго говорили, но не знали, как именно его строить.

Вопреки стонам скептиков, Россия сумела и в XXI веке предложить идеи и смыслы, которые оказались востребованными и привлекательными для других стран. Это идея о возможности мирного сосуществования разных государств с уважением и соблюдением их суверенитета, но при этом интегрированными друг с другом общими интересами, нуждами и задачами.

Важное отличие в том, что Россия (к слову — как и Китай) не ставит своим партнёрам по интеграционным схемам условий «унификации» для начала сотрудничества. Россия готова уважать государственное устройство других стран и действительно не вмешиваться в их дела.

Такая традиция нашего МИДа в последние годы неоднократно подвергалась критике, но прошло не так много времени после распада Союза — а эта политика уже позволяет снова быть привлекательным центром интеграции даже сейчас, когда давление на Россию колоссально, а экономические проблемы довлеют над нашими перспективами и планами.

Российская политика предлагает альтернативу американской политике, наглядно показывая, что тотальная западная унификация не просто не является неизбежной, но даже, как оказывается, отнюдь не полезна и не нужна. Что Америка, уничтожая культуру и традиции других стран, делает это просто к своей выгоде, а вовсе не на благо народов этих стран, хотя всякий раз заявляется, что наступает демократия и люди обретают какие-то мифические права.

Русская идея — идея единого государства разных народов и национальностей — это и есть один из главных наших козырей на данный момент. Он будет востребован и далее в столь большей степени, сколь быстро разрушается западная модель «цементирования» всех государств через их «демократическую стандартизацию».

Народный банк Китая на днях распространил сообщение, согласно которому по установленным правилам, с 1 августа, расчет по фьючерсным сделкам с нефтью внутри Китая будет производиться в китайских юанях. Кроме того, иностранные трейдеры и брокерские структуры смогут использовать напрямую денежные переводы в валюте в качестве залога за сделки, а после получения залога в иностранной валюте, эти средства могут быть использованы в расчетах за нефтяные фьючерсы в Китае. По словам экспертов, в настоящее время международные товарные биржи вошли в критическую стадию переделки правил, и расчет за нефтяные фьючерсы в юанях будет способствовать росту права голоса китайского рынка энергоресурсов.

По некоторым данным, в настоящее время Китай уже стал крупнейшим покупателем на мировом нефтяном рынке. В 2014 году импорт сырой нефти в Китае составил 310 млн тонн, на 9,5%, чем годом раньше. Только в первой половине этого года, в апреле и июне, импорт нефти Китая превысил импорт США в два с лишним раза. Таким образом за эти месяцы Китай стал крупнейшим импортером сырой нефти в мире. Между тем Китай плетется в хвосте в отношении цен на сырую нефть. Себестоимость импорта барреля нефти в Китае выше, чем за рубежом. Эта нехватка сильной позиции при переговорах позволяет предприятиям в ситуации отступления от внутреннего спроса и международного положения, мириться с международными ценами на нефть, что приводит к еще большим финансовым потерям.

По мнению Ли Жуньшэна, вице-президента Китайской ассоциации нефтяной и химической промышленности (China Petroleum and Chemical Industry Association), это преимущественно связано с отсутствием международного влияния Азии на нефтяной фьючерсный рынок, что приводит к нехватке влияния на формирование цен на нефть.

"Раньше, в эпоху "золотого десятилетия" значительного роста цен на основные товары, изменить правила было не в наших силах, потому что мы находились под большим давлением. Но сейчас предложение по основным товарам во всем мире превышает спрос, что подтверждается недавним падением цен на золото и отскоком цен на нефть. Сейчас наблюдается важный период возможностей для реконструкции правил международной торговли, системы ценообразования, и даже мировой финансовой системы", считает профессор Пекинского торгово-промышленного университета Ху Юйюэ.

Стоит отметить, что презентация рынку "китайской нефти" и стратегия интернационализации юаня – это дополняющие друг друга феномены. По мнению Ху Юйюэ, сегодняшний Китай со вчерашним сравнивать нельзя. Китайский юань уже стал пятой в мире расчетной валютой, и можно предсказать, что она вскоре будет включена в корзину валют специальных прав заимствования (SDR). Так что китайский юань, как расчетная валюта, играет существенную роль в формировании нашего влияния на международных товарных рынках.

"Международная денежная система тоже должна быть многополярной. В настоящее время Китай обладает способностью и достаточными возможностями, чтобы занять место в многополярной международной валютной системе. Конечно, это невозможно реализовать опираясь исключительно на фьючерсный рынок. Нужна многоуровневая рыночная система товаров и рыночная система производных товаров, включающая в себя в том числе финансовую рыночную систему, и способная совместно разрабатывать и совместно продвигать рост нашего право голоса". Ху Юйюэ считает, что нельзя игнорировать существующие здесь риски, например, не очень большую активность с момента начала торговли нефтяными фьючерсами в жэньминьби.

"Причина такой неактивности во-первых кроется в недостаточном рыночном характере китайского нефтяного рынка. А во-вторых, на самом начале, на международном уровне, многие страны не принимали расчёты в юанях. Но в этот раз мы переступили этот этап, что весьма необходимо для формирования руководящих правил Китая в торговле, и открытия рынка для привлечения капитала", заявил Ху Юйюэ.

Вице-президент школы бизнес-управления при Китайском университете нефти Дун Сючэн считает, что в связи с тем, что нефтяной рынок Китая сам по себе недостаточно развит в рыночном отношении, продвижение "китайской нефти" также должно происходить при участии различных инвестиционных сил. "Сложно решить все за один ход, но игроков на рынке все больше, и их влияние растет. Кроме того, тот факт, что мы можем привлечь средства также свидетельствует о том, что наше экономическое положение заслуживает капиталовложений", заключает Дун Сючэн.