Sevpolitforum.info

Русская армия во все времена славилась своей артиллерией. Войны, которые вела Россия на протяжении нескольких столетий, дали истории целую плеяду замечательных артиллерийских начальников. Но истинным героем среди них история на первое место ставит Алексея Петровича Ермолова, оставившего след в Наполеоновских и Кавказских войнах.
Ермолов родился в Москве в 1777. Родом из небогатых дворян Орловской губернии. Его отец, Пётр Алексеевич Ермолов, был помещиком, владельцем небольшого имения из 150 душ крестьян в Мценском уезде Орловской губернии. По матери Алексей Ермолов находился в родстве с Давыдовыми, Потёмкиными, Раевскими и Орловыми. Знаменитый партизан и поэт Денис Давыдов доводился ему двоюродным братом.
Как тогда было принято, ещё во младенчестве Ермолов был записан в военную службу: В 1778 году он был зачислен каптенармусом лейб-гвардии Преображенского полка, а вскоре — сержантом этого полка.
Образование получил в Московском университетском пансионе, куда принимались мальчики 9-14 лет дворянского происхождения. Пансион готовил к военной, статской, придворной и дипломатической службе.
Зачислен унтер-офицером в лейб-гвардии Преображенский полк 5 января 1787.
В 1791 году в чине поручика гвардии 14-летний Алексей поступил на военную службу, переехал в Петербург. Он хотел принять участие в шедшей тогда русско-турецкой войне. В том же году был переведён в армию и в связи с этим получил следующий чин — чин капитана. Ермолов перевёлся в 44-й Нижегородский драгунский полк, который дислоцировался в Молдавии. Однако к его приезду в полк война уже закончилась. Но именно там Ермолов познакомился с артиллерией, что определило его дальнейшую судьбу.
В августе 1793 года был переведён в капитаны артиллерии с причислением младшим преподавателем к Артиллерийскому и Инженерному кадетскому корпусу.
В 1794 году начал служить под начальством Александра Суворова. Получил боевое крещение во время Польской кампании (подавления Польского восстания под предводительством Костюшко). Отличился, командуя батареей, при штурме предместья Варшавы, за что был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени.
После войны в Польше Ермолова командировали в Италию в составе рабочей группы, имевшей поручение ликвидировать денежные счета государственного казначейства в Генуэзском банке. По собственной инициативе участвовал в нескольких боях на стороне австрийцев против французских войск в Северной Италии.
В 1796 году принимал участие в Персидском походе под начальством генерала Валериана Зубова (брата П. А. Зубова, фаворита Екатерины II). За отличное усердие и заслуги при осаде крепости Дербент был удостоен ордена Святого Владимира 4-й степени с бантом.
После возвращения из Персидского похода Ермолова зачислили в артиллерийский батальон Иванова. После получения чина подполковника стал командиром конно-артиллерийской роты.
Между войнами жил в Москве и Орле.
За участие в смоленском офицерском политическом кружке «Вольнодумцы» в 1798 офицер-артиллерист был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. После проведения следствия его сослали в Кострому «на вечное житье». Вместе с ним ссылку здесь отбывал Матвей Платов. В Костроме Ермолов занимался самообразованием, читая в подлиннике римских классиков.
Помилован указом Александра I от 15 марта 1801.
В 1805 году участвовал в русско-австро-французской войне, где русскими войсками командовал Михаил Кутузов.
В ходе русско-прусско-французской войны (1806—1807) Ермолов отличился в битве при Прейсиш-Эйлау в феврале 1807 года. Бомбардировкой из орудий своей конно-артиллерийской роты Ермолов остановил наступление французов, чем спас армию. Причем огонь был открыт им без всякого приказания, по собственной инициативе.
При атаке французов при Гейльсберге на замечание офицеров о том, что не пора ли уже открывать огонь, полковник Ермолов сказал: «Я буду стрелять тогда, когда различу белокурых от черноволосых».
В 1807 году 29-летний Алексей Ермолов вернулся в Россию с репутацией одного из первых артиллеристов русской армии. За отличия в Русско-прусско-французской войне 1806-1807 годов он удостоился нескольких боевых наград, в том числе Золотого оружия – шпаги. Его дважды представляли к званию генерал-майора, но каждый раз безуспешно. Тогда еще всесильный Аракчеев был против: Ермолов имел неосторожность резко возразить ему на замечание во время смотра войск.
С 1809 командовал резервными войсками в Киевской, Полтавской и Черниговской губерниях. В 1811 году он стал командиром гвардейского артиллерийской бригады, затем гвардейской пехотной бригады и дивизии.
С началом Отечественной войны 1812 назначен начальником Главного штаба 1-й Западной армии. За успешный бой у Заболотья наконец-то получил чин генерал-майора.
Во время Бородинского боя Кутузов послал Ермолова для укрепления левого фланга после ранения Багратиона. Ермолов отбил батарею, занятую французами и руководил ею, пока не был контужен.
Ермолов героически проявил себя в бою под Малоярославцем.
За участие в Отечественной войне 1812 года и в битве под Бородино в 35 лет удостоился генерал-лейтенантского чина.
После изгнания французов из пределов России, когда русская армия перешла пограничную реку Неман, должность начальника объединенного штаба была упразднена. В начале заграничных походов русской армии 1813–1814 годов Ермолов был назначен начальником артиллерии союзных армий, затем — командиром гвардейской пехотной дивизии, которая отличилась в сражении при Бауцене, выдержав все атаки французских войск, которыми лично командовал Наполеон Бонапарт.
В сражении под Кульмом, состоявшемся 29-30 августа, возглавлял 1-ю гвардейскую дивизию, а после ранения генерала А. И. Остерман-Толстого принял его сводный отряд. В самый критический момент, сражаясь целый день против вдвое превосходящего по численности противника, гвардия Ермолова спасла своим геройским самопожертвованием всю союзную армию, обеспечив ей конечную победу.
Прямо на месте сражения Ермолов был награжден орденом Святого Александра Невского. От прусского короля за Кульм он получил крест Красного орла 1-й степени. По словам Дениса Давыдова, «знаменитая Кульмская битва, которая в первый день этого великого по своим последствиям боя, принадлежала по преимуществу Ермолову, служит одним из украшений военного поприща сего генерала».
В кровопролитной «битве народов» в октябре 1813 года под Лейпцигом Ермолов, командуя русской и прусской гвардиями, решительной атакой вклинился в центр позиций Наполеона, лишив его возможности маневра.
В сражении за Париж в марте 1814 года Ермолов командовал объединенной русской, прусской и баденской гвардией. После капитуляции французов ему, как одному из самых образованных русских генералов, Александр I поручил написать манифест о взятии Парижа. Награждён орденом святого Георгия 2-й степени.
После подписания в мае 1814 года Парижского мира Александр I, перед выездом из Парижа в Лондон, отправил Ермолова в Краков (находившегося на границе с Австрией) в качестве командующего 80-тысячного сильного авангарда, состоявшего из большей части резервной армии, формировавшейся в Герцогстве Варшавском.
В апреле месяце 1815 года Ермолову в подчинение вместо резервных войск был передан 6-й корпус, временно составленный из двух пехотных, одной гусарской дивизий и нескольких казачьих полков. Тогда же он по приказу выдвинулся из Кракова и перешёл границу, направившись во Францию. Но принять непосредственное участие в военных действиях против войск Наполеона корпусу Ермолова не пришлось.
Ермолов с войсками всё же вступил во Францию, а Александр I отправился в Париж.
После прибытия на Рейн Ермолову, вместо 6-го корпуса, с которым он пришёл, был дан гренадерский корпус, часть которого последовала в Париж для содержания при государе караула, так как гвардии при армии не находилось. В Париже Алексей Петрович испросил увольнение в отпуск по болезни на шесть месяцев.
С гренадерским корпусом Ермолов возвратился в Царство Польское. 20 июля 1815 года он находился в Варшаве, где состоялось торжественное объявление о восстановлении Царства Польского и обнародование конституции, и был свидетелем, как войска польской армии присягнули императору Александру I как царю польскому.
Через некоторое время, в ноябре 1815 года, Алексей Ермолов сдал корпус генералу Ивану Фёдоровичу Паскевичу и выехал в Россию. В самом начале 1816 года он находился в Орле у своих престарелых родителей.
В 1816 году генерал-лейтенант Ермолов приказом Александра I назначен командиром Отдельного Грузинского корпуса, управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии. Затем главнокомандующим русскими войсками в Грузии и одновременно чрезвычайным и полномочным послом России в Персии (Иране). Ему подчинялись Каспийская военная флотилия, Черноморское казачье войско и Терское казачество, Астраханская и Кавказская губернии.
С именем Ермолова связано начало длительной Кавказской войны против горцев. Он был последовательным сторонником активного продвижения Российской империи на Восток.
На Кавказе генерал Ермолов блестяще выполнил возложенную на него дипломатическую миссию. Переговоры в Тегеране для российской стороны завершились успешно. Персия отказалась от территориальных притязаний на кавказские земли, и до 1826 года обстановка на российско-иранской границе была спокойной.
После этого Ермолов занялся «умиротворением» Кавказа, о котором говорил: «Это огромная крепость, надобно или штурмовать ее, или овладеть траншеями; штурм будет стоить дорого, и успех его не верен, так обложим же ее».
В течение последующих десяти лет командующий русскими кавказскими войсками успешно боролся с «мятежниками»-горцами. Он перенес укрепленную линию, бывшую южной государственной границей, с берегов Терека на реку Сунжу. В 1818 году здесь был создан опорный пункт русских войск в Чечне — крепость Грозная. Затем Сунженская линия протянулась до побережья Каспийского моря: на ней были построены крепости Внезапная и Бурная. Укрепленные линии создавались и по берегам рек Малки и Кубани.
После этого пришел черед Кавказских гор. От Сунженской линии сквозь вековые леса стали прорубаться просеки, по которым русские отряды ходили против «немирных» аулов и областей Чечни. Непокорных горцев Ермолов карал жестоко, по законам военного времени — «немирные» аулы подвергались разгрому, а их жители переселялись из гор и лесов на равнинные земли. По восточным обычаям он приказывал брать заложников — аманатов, которые своей жизнью гарантировали покорность своих соплеменников.
Перенос укрепленной линии с Терека на реку Сунжу консолидировал враждебно настроенных к России горцев — они поняли тактику царского командующего, стремившегося с войсками закрепиться на их территориях. Теперь над теми феодальными образованиями, которые приняли подданство Российской империи — Тарковским шамхальством, каракайтагским уцмием, и другими нависла военная угроза соседей. Для их поддержки Ермолов посылал воинские отряды. Во главе одного из них он нанес поражение мятежному хану Ахмету и ликвидировал Мехтулинское ханство.
В начале 1819 года генерал Ермолов во главе сильного отряда русских войск штурмом взял высокогорное селение Акуши — центр Акушинского (Даргинского) союза, расположенного в Среднем Дагестане. Акушинцы, один из самых воинственных народов Северного Кавказа, доселе еще никому не покорялись. Но подданство России им пришлось принять.
Вскоре были покорены Приморский и Южный Дагестан. В Чечне были разгромлены отряды Бей-Булата. Военные экспедиции против закубанских народов — черкесов, которые постоянными набегами тревожили укрепленную линию на Кубани, также завершились успешно. Наступательная тактика русских войск давала хорошие результаты, и постепенно очаги военного противостояния российскому влиянию в горах стали локализовываться, хотя до окончания Кавказской войны было еще очень далеко.
За свою деятельность Ермолов получает прозвище «проконсула Кавказа». В подвластном ему Закавказье он упразднил Шекинское, Карабахское и Ширванское ханства (на территории современного Азербайджана), правители которых не раз изменяли клятвам в верности России. Подавил мятежи против местной администрации в Имеретии, Мингрелии и Абхазии.
Суровый к врагам, Ермолов оставался заботливым командиром для своих солдат. Он запретил изнурять нижних чинов и офицеров учениями, прежде всего строевыми. Улучшил продовольственное снабжение. Вместо касок разрешил носить папахи, вместо тяжелых ранцев — холщовые мешки, вместо шинелей зимой — полушубки. В местах расквартирования полков строились жилые помещения. На сбереженные во время поездки в Персию деньги Ермолов построил в Тифлисе военный госпиталь.
Как глава императорской администрации, генерал А. П. Ермолов многое сделал не только для налаживания мирной жизни на Кавказе, но и для его экономического развития. Расширялась сеть путей сообщения и обеспечивалась их безопасность. Торговля и предпринимательство, особенно горное дело, получили покровительство. На Кавказских минеральных водах были устроены лечебные заведения.
Влияние Ермолова на положение дел на Кавказе и его необыкновенная популярность в русских войсках не остались незамеченными в Санкт-Петербурге. С воцарением Николая I судьба Ермолова была предрешена. Во-первых, он промедлил с приведением к присяге новому императору кавказских войск, ожидая развития событий в столице. Во-вторых, он открыто покровительствовал сосланным на Кавказ декабристам.
Не случайно Николай I писал своему фавориту Дибичу о Ермолове: «…Ему менее всех верю». Император отозвал пятидесятилетнего А. П. Ермолова с Кавказа и отправил его в отставку. Тот поселился в Москве, где пользовался не меньшей популярностью, чем на Кавказе. Более двадцати пяти лет отставной полководец находился не у дел. Когда после его отставки новые командующие кавказскими войсками отошли от ермоловской тактики ведения войны против горцев, то русские войска стали преследовать неудачи, особенно в начале 40-х годов. Возвращение же к тактике Ермолова привело к победному окончанию войны против имамата Шамиля.
В 1853 году, с началом Крымской войны, Ермолов вновь оказался на военном поприще, будучи избран начальником Московского губернского ополчения.
В мае 1855 покинул этот пост.
23 апреля (11 апреля ст. ст.) 1861 года в Москве Алексей Петрович скончался. В духовном завещании он сделал следующие распоряжения о своем погребении. «Завещаю похоронить меня как можно проще. Прошу сделать гроб простой, деревянный, по образцу солдатского, выкрашенный желтою краскою. Панихиду обо мне отслужить одному священнику. Не хотел бы я ни военных почестей, ни несения за мною орденов, но как это не зависит от меня, то предоставляю на этот счет распорядиться, кому следует. Желаю, чтобы меня похоронили в Орле, возле моей матери и сестры; свезти меня туда на простых дрогах без балдахина, на паре лошадей; за мною поедут дети, да Николай мой, а через Москву, вероятно, не откажутся стащить меня старые товарищи артиллеристы». Москва провожала генерала двое суток, а жители Орла по прибытии тела на Родину устроили ему грандиозную панихиду. Площадь перед Троицкой церковью, где шло отпевание Ермолова, и все прилегающие улицы были заполонены людьми. В Санкт-Петербурге, на Невском проспекте, во всех магазинах были выставлены его портреты.
Ермолов похоронен в Орле, рядом со своим отцом, в особом приделе Троицко-Кладбищенской церкви. На одной из стен могильного склепа вделана доска с простой надписью: «Алексей Петрович Ермолов, скончался 12 апреля 1861 года».
Герой Отечественной войны 1812 года, Бородинского сражения и войны на Кавказе Алексей Петрович Ермолов для истории остался крайне противоречивой фигурой. Он был сторонником суворовских методов воспитания и обучения войск, выступал против линейной тактики и кордонной стратегии, господствовавшей тогда в военном искусстве, отрицательно относился к аракчеевскому режиму, отличался независимым характером и большой властностью. Пребывание же А. П. Ермолова на Кавказе — это целая страница российской военной истории.

В семье азовского рыбака было девять детей. Их отец ушел на заработки и надолго пропал, так что каждому из них с малолетства приходилось самим зарабатывать на жизнь, а иногда даже просить милостыню. «Тяжек был этот хлеб, сколько слез, сколько стыда, сколько оскорблений» — писал потом Седов в автобиографии. До 14 лет совсем не знавший грамоты, он, закончив за два года трехклассную церковно-приходскую школу, ушел из дома. Поступил в мореходные классы, получил диплом штурмана, а в 24 года звание поручика и направление в Гидрографическую экспедицию Северного Ледовитого океана.

Опыт плавания в северных морях и командования миноносцем в русско-японскую войну 1905 года выработали в нем самостоятельность мышления и умение брать на себя ответственность за принимаемые решения. Когда американцы покорили Северный полюс, Седов подал докладную записку о своем намерении «доказать всему миру, что и русские способны на этот подвиг...» Первое воодушевление (даже царь НИКОЛАЙ II предоставил морскому офицеру двухлетний отпуск с сохранением содержания) вскоре сменилось горьким разочарованием. Его план, пусть и вполне справедливо, раскритиковали, правительство денег не выделило, а взявшаяся за организацию похода газета «Новое время» поставила негодную одежду и гнилые продукты.

Но Седов, никогда не сдававшийся, все равно отправился в путь на зверобойном судне «Святой мученик Фока». Его не остановили ни вынужденная зимовка, ни расчеты, показывавшие, что шхуне не достичь Земли Франца-Иосифа, откуда он собирался идти к полюсу. Вопреки всему «Фока» добрался до нужных широт и вновь стал на зимовку. Экспедицию, не имевшую радиосвязи, давно считали пропавшей, когда заболевший цингой Седов в середине февраля 1914 года вместе с матросами ЛИННИКОМ и ПУСТОШНЫМ направился к цели. В 35-градусные морозы Седов не мог сделать и десяти шагов, но они карабкались вперед. 5 марта он умер. Лишь похоронив своего командира, матросы двинулись в обратный путь. «Безумная попытка», как называл свой поход сам Седов, не удалась, но мужество участников экспедиции остается в памяти потомков.

Блокада Ленинграда – это невиданный в истории человечества образец трагедии и триумфа, высочайшего героизма и силы духа, воли к жизни и способности находить средства и силы для выживания в нечеловеческих условиях. За время блокады только от голода в Ленинграде умерло свыше 640 000 человек и еще более 17 тысяч человек погибли от бомб и снарядов.

В апреле 1942-го немецкие самолеты разбрасывали над нашими частями листовки: «Ленинград – город мертвых. Мы не берем его пока, потому, что боимся трупной эпидемии. Мы стерли этот город с лица земли».

Но Ленинград не был городом мертвых. Ленинград выдержал страшную, холодную и голодную зиму. Несмотря на ожесточённые бомбёжки и артобстрелы, с февраля 1942-го бесперебойно заработала вторая железнодорожная ветка «Дороги Жизни», что позволило увеличить норму отпуска хлеба и других продуктов.

Было решено собрать 2 команды и провести матч. Пусть гитлеровцы знают, как «мертвые играют в футбол». Матч состоялся на стадионе «Динамо». В 14 часов на поле вышел судья, по свистку которого появились 2 ленинградские команды – «Динамо» и сборная гарнизона. На трибунах раздались аплодисменты. Два тайма были проведены без перерыва.

Встреча закончилась со счётом 7:3 в пользу «Динамо». А на следующий день мощные репродукторы были установлены на ряде участков передовых позиций. У самой линии фронта в течение 90 минут под грохот рвавшихся снарядов передавался репортаж о футбольном матче со стадиона «Динамо».