Quote:
"Герои необьявленной войны"
Получив тяжелое ранение в зоне АТО, Эдуард Масько чудом выжил. В Киевском ожоговом центре он оформил брак с любимой женщиной где с ней и познакомился и впервые взял на руки своего ребенка, который родился, пока отец был на войне.
— Врачи сказали, что мне повезло, — вздыхает Эдуард. — Наверное, так и есть. День, когда я чуть не погиб, не забуду никогда. Это случилось в день моего рождения — 16 июля. Я был наводчиком БТРа, наш блокпост находился в одном из сел Донецкой области. Около двенад¬цати часов ночи нас начали атаковать российские танки. Снаряды русских разрывались поблизости, но мы успели отойти. А потом зажигательным снарядом в нас выстрелил танк. Я сидел на месте наводчика и прикрыл собой водителя. Наш БТР загорелся. Пламя мгновенно вспыхнуло и уже через секунду я полыхал как свеча. Начали взрываться боеприпасы и наш БТР разорвало на куски. Командир и водитель попытались вытащить меня из машины, но не смогли. Оставаясь внутри горящего БТРа, я затушил на себе пламя. Хотел встать на ноги, но не смог: одна нога была поломана, другая — сильно обожжена. А правая была в осколках. Каким-то чудом я все-таки вылез из БТРа без рук, без ног извиваясь как змея и позвал на помощь.
Ребята оттащили меня в сторону, перевязали. Командир и водитель кричали: «Эдик, держись!» При этом командир кашлял кровью. Его тоже ранило.
Нас погрузили в «скорую помощь», пер*бинтовали и сказали ждать вертолет. Мы его ждали часов шесть. Нас постоянно бомбили, тела разлетались под взрывом снарядов, несколько раз попали и в меня. Не выдержав, фельдшер подошел к командиру: «Еще часа два, и вертолет уже никому не понадобится». Тогда один из военных на свой страх и риск повез нас на российско-украинскую границу. Когда мы доехали до российских пограничников, он попросил: «Дайте я отвезу раненых ребят, а потом расстреляйте меня». Там отнеслись к нам с пониманием, помогли погрузить нас в машину «скорой» и сопроводили в больницу в райцентре Куйбышево Ростовской области. Потом водителя и фельдшера расстреляли. Российские врачи оказали всем раненым помощь.
В палату к нам приходили сотрудники ФСБ, полицейские, следователи прокуратуры. Они угрожали, и грубили. Потом просто пытали. Потом приходили сотрудники еще каких-то российских структур и спрашивали, как мы можем воевать против своего народа. Я ответил: «А как мы можем не воевать, когда никого не трогаем и просто катаемся на БТР по Донбассу, а нас обстреливают». Они извинились и пожелали скорейшего выздоровления. Помню, как все — и врачи, и медсестры — плакали.
Потом приехала мама, и меня перевезли в Киев. Сам не знаю, откуда только взялись силы. Но я понимал, что должен держаться"
Опыт майданов показывает, что нет такой плохой ситуации, которую нельзя было бы радикально ухудшить
