Sevpolitforum.info

4. Рационализм Ломоносова распространяется и на духовенство — черное и белое. «Вошло в обычай, что натуре человеческой противно (противно ли законам, на соборах положенным, не помню), что вдовых молодых попов и дьяконов в чернецы насильно постригают, чем к греху, а не к спасению дается повод, и приращению народа немалая отрасль пресекается. Смешная неосторожность! Не позволяется священнодействовать, женясь вторым браком законно, честно и благословенно, а в чернечестве блуднику, прелюбодею или еще и мужеложцу литургию служить и всякие тайны совершать дается воля. Возможно ли подумать, чтобы человек молодой, живучи в монашестве без всякой печали, довольствуясь пищами и напитками, и по всему внешнему виду здоровы, сильны и тучны, не был бы плотских похотей стремлениям подвержен, кои всегда тем больше усиливаются, чем крепче запрещаются. Для сих причин кажется, что молодым вдовым попам и дьяконам надобно позволить второй брак и не постригать прежде лет пятидесяти или, сняв чин священства, позволить быть мирскими чинами. Сюда ж надлежит и пострижение молодых людей прямо в монахи и монахини, которое хотя в ны¬нешние времена и умалилось перед прежними, однако еще много есть излишества, особливо в Малороссии и при Синодальных школах. Взгляды, уборы, обходительства, роскоши и прочие поступки показывают, что монашество в молодости ничто иное есть, как черным платьем прикрытое блудодеяние и содомство, наносящее знатной ущерб размножению человеческого рода, не упоминая о бывающих дето¬убийствах, когда законопреступление закрывают злодеянием. Мне кажется, что надобно клобук запретить мужчинам до 50, а женщинам до 45 лет».

5. Ломоносов верил, что в результате всего перечисленного «несомненно воспоследовать может знатное приумножение народа и не столько будет беззаконнорожденных, следовательно, и меньше детского душегубства». Но и в этом случае, он полагал, будут такие несчастные матери, которые захотят скрыть свой позор убийством ребенка. Поэтому «надобно бы учредить нарочные богоделенные домы для невозобранного зазорных детей приему, где богоделенные старушки могли б за ними ходить вместо матерей или бабок». Проблема брошенных детей, их воспитание и образование сохраняет свою чрез-вычайную остроту для России.

6. Ломоносов замечает, что для ребенка опасно самое рождение, так как «страждет младенец не менее матери и тем только разнится их томление, что мать оное помнит, не помнит младенец». Часто при рождении ребенок претерпевает большие повреждения, особенно головы: он либо умирает, либо здоровье его повреждается навсегда. «Сего иначе ничем не можно отвратить или хотя несколько облегчить, как искусством повивальных бабок и осторожностью беременных. Потом следует болезнь при выходе зубов, младенцам часто смертоносная, когда особливо падучую болезнь с собой приносит. Также грыжи, оспа, сухотка, черви в животе и другие смерти детской причины, все требуют знания, как лечить нежных тел болезни».

Для уменьшения этого зла Ломоносов советует: составить хорошую книжку на русском языке о повивальном искусстве, причем «необходимо должно присовокупить добрые приемы российских повивальных искусных бабок; для сего, созвав выборных, долговременным искусством дело знающих, спросить каждую особливо и всех вообще и, что за благо принято будет, внести в оную книжицу». Для излечения прочих детских болезней Ломоносов предлагал положить в основу руководство «великого медика Гофмана», по наставлениям которого лечил свою дочь («дважды от смерти избавил»), и, «присовокупив из других лучшее, соединить с вышеописанною книжкою о повивальном искусстве, притом не позабыть, что наши бабки и лекари с пользою вообще употребляют». Составив из двух частей одну книжку, позаботиться о том, чтобы способы лечения и лекарства можно было применить везде в России, ибо у нас дело с аптеками обстояло плохо.

«Оную книжку, напечатав в довольном множестве, распродать во все государство, по всем церквам, чтобы священ¬ники и грамотные люди, читая, могли сами знать и других наставлением пользовать. По исчислению умерших по приходам, учиненному в Париже, сравнив их лета, умирают в первые три года столько же почти младенцев, сколько в прочие, до ста считая. Итак, положим, что в России мужеска полу 12 миллионов, из них состоит один миллион в таком супружестве, что дети родятся, положив обще, один в два года. Посему на каждый год будет рожденных полмиллиона, из коих в три года умирает половина или еще по здешнему небрежению и больше, так что на всякий год достанется смерти в участие по сту тысяч младенцев не свыше трех лет. Не стоит ли труда и попечения нашего, чтобы хотя десятую долю, то есть 10 тысяч, можно было удобными способами сохранить в жизни?»

7. К церковным ритуалам Ломоносов относился почтительно, но без особого пиетета. «Остается упомянуть о повреждениях, от суеверия и грубого упрямства происходящих. Попы, не токмо деревенские, но и городские, крестят зимою младенцев в воде самой холодной, иногда и со льдом, указывая на предписание в требнике, чтобы вода была натуральная без примешения и вменяют теплоту за примешанную материю». Ломоносов указывает, что теплота — понятие относительное, что она имеется при всякой температуре. «Однако невеждам-попам физику толковать нет нужды, довольно принудить властию, чтобы всегда крестили водою, летней в рассуждении теплоты равною, затем, что холодная исшедшему недавно из теплой матерней утробы младенцу, конечно, вредна, а особливо который много претерпел в рождении. <...> Таких упрямых попов, кои хотят насильно крестить холодною водою, почитаю я палачами, затем что желают после родин и крестин вскоре и похорон для своей корысти. Коль много есть столь несчастливых родителей, кои до 10 и 15 детей родили, а в живых ни единого не осталось?»

8. В самом большом разделе Ломоносов трактует о некоторых других причинах чрезмерной смертности в России среди населения старших возрастов. Сюда он в первую очередь относит «невоздержание и неосторожность с установленными обыкновениями, особливо у нас в России вкоренившимися и имеющими вид некоторой святости. Паче других времен пожирают у нас масляница и св. неделя великое множество народа одним только переменным употреблением питья и пищи. Легко рассудить можно, что, готовясь к воздержанию великого поста, по всей России много людей так загавливаются, что и говеть времени не остается. Мертвые по кабакам, по улицам и по дорогам и частые похороны доказывают то ясно. Разговенье тому ж подобно». В пост люди переобременяют себя грубой пищей, которая и здоровому желудку тягостна. Сверх того весной нечистоты людей и животных, «бывшие во всю зиму заключенными от морозов, вдруг освобождаются и наполняют воздух, мешаются с водою, рождают болезни в здоровых, умножают оные в больных и смерть ускоряют в тех, кои бы еще могли пожить долее». Масленица, пост и Пасха на севере — праздное время. Люди объедаются и спиваются. О чрезмерной смертности в это время «можно справиться по церковным запискам, около которого времени в целом году у попов больше меду на кутью исходит?»

Влияние пищи на количество и качество населения Ломоносов иллюстрирует примером двух северных народов: лопарей, которые почти исключительно питаются рыбой, и «самоядов» (самоедов), питающихся по большей части мясом. «Первые ростом мелки, малолюдны» и, по его заключению, в солдаты не годятся. «Самояды, напротив того, ростом не малы, широкоплечи и сильны, и в таком множестве, что если бы междуусобные частые кровавые сражения между многими их князьками не случались, то бы знатная восточно-северного берега часть ими населилась многолюдно». Между тем оба народа живут в одних и тех же климатических условиях. В России плотнее заселены те области, в которых больше скота.

Ломоносов весьма прагматичен в обращении к духовенству и предлагает сдвинуть масленицу на май: «Для толь важного дела можно в России вселенский собор составить: сохранение жизни толь великого множества народа того стоит», — говорит он. Сверх того, Ломоносов рекомендует духовенству просвещать народ по-настоящему. «Сохрани данные Христом заповеди, на коих весь закон и пророки висят: "Люби Господа Бога твоего всем сердцем (сиречь не кишками) и ближнего, как сам себя" (т.е. совестью, а не языком). Исправлению сего недостатка ужасные обстоят препятствия, однако не больше опасны, как заставить брить бороды, носить немецкое платье, сообщаться обходительством с иноверными, заставить матрозов в летние посты есть мясо, уничтожить боярство, патриаршество и стрельцов и вместо их учредить Правительственный сенат, Святейший Синод, новое регулярное войско, перенести столицу на пустое место и новый год в другой месяц! Российский народ гибок!»

9. Ломоносов выказывает внимание к здоровью населения. «Кроме сего впадает великое множество людей и в другие разные болезни, о излечении коих весьма еще мало порядочных есть учреждений, как выше упомянуто, и только по большей мере простые, безграмотные мужики и бабы лечат наугад, соединяя часто натуральные способы, сколько смыслят, с ворожением и шептаниями. Правда, много есть из них, кои действительно знают лечить некоторые болезни, а особливо внешние, как коновалы и костоправы, так что иногда и ученых хирургов в некоторых случаях превосходят, однако все лучше учредить по правилам, медицинскую науку составляющим. К сему требуется по всем городам довольное число докторов, лекарей и аптек, удовольствованных лекарствами, хотя б только по нашему климату пристойными, чего не токмо нет и сотой доли, но и войско Российское весьма не довольно снабжено медиками, так что лекари не успевают перевязывать и раненых, не токмо чтобы всякого осмотреть, выспросить обстоятельства, дать лекарства и тем страждущих успокоить. От такого непризрения, многие, коим бы ожить, умирают».

Ломоносов предлагает увеличить число докто¬ров путем посылки «довольного числа» русских студентов в иностранные университеты и дарова¬ния права нашим университетам давать это зва¬ние и Медицинской канцелярии следить, чтобы в аптеках и при врачах было «довольное число» русских учеников. Аптекари держат, кроме того, немецких учеников, «а русские при иготе [ступ¬ке. — Е.И.], при решете и при уголье до старости доживают и учениками умирают, а немец¬кими государства не наполнить. Сверх того, недостаточное зна¬ние языка, разность веры, не¬сходные нравы и дорогая им плата много препятствуют».

10. «Смертям от болезни следуют насильственные натуральные и случайные обстоятельства как причины лишения жизни человеческой, т.е. моровые язвы, пожары, потопления, морозы». Эпидемии большей частью бывали на юге России, и для лечения таких болезней, отмечает Ломоносов, надо было бы составить, напечатать и распространить соответствующую книгу. Для их предупреждения «надобно с бывших примеров собрать признаки, из которых главный есть затмение Солнца, причиняющее почти всегда вскоре падеж на скот, а после и на людей поветрие. Главная причина быть кажется, по моему мнению, что во время затмения закрывается Солнце Луною, таким же телом, как и Земля наша, пресекается круто электрическая сила, которую Солнце на все растения во весь день изливает, что видно на травах, ночью спящих и тоже страждущих в солнечное затмение».

Вопрос о пожарах Ломоносов предполагал ос¬ветить подробно «в письме о лучшей государст¬венной экономии». Он рекомендует не строить жилищ в низменных местах около рек. Смертные случаи, происходящие от утопления пьяных и лиц, желающих погулять в гостях, Ломоносов обещает рассмотреть «в главе о истреблении праздности», равно как и случаи «померзания мно¬гих зимою».

11. «Немалый ущерб причиняется народу убивствами, кои бывают в драках и от разбойников. Драки происходят вредные между соседями и особливо между помещиками, которых ничем, как межеванием, утушить не можно. На разбойников хотя посылаются сыщики, однако чрез то вывести сие зло или хотя знатно убавить нет почти никакой надежды». Ломоносов предлагает улучшить борьбу с разбоями. С этой целью, полагает он, следует упорядочить города — место сбыта награбленного, окружить их валом, рвом и высоким палисадником, ворота оставить в немногих местах, поставить на них, где нет гарнизонов, мещанские караулы, в каждом городе назначить постоянные ночлежные дома, разрешить мещанам принимать только своих родственников, по всем волостям, погостам и деревням объявить награды за каждого пойманного разбойника. Тогда, как полагал Ломоносов, нетрудно будет выловить разбойников, что станет содействовать безопасности и сбережению российского народа.

12. Русских, уезжающих за границу, Ломоносов называл «живыми покойниками». Особенно много людей уходило в Польшу. «Побеги бывают более от помещичьих отягощений крестьянам и от солдатских наборов». Понимая, что нельзя ликвидировать эти явления принудительными мерами, Ломоносов предлагал «пограничных с Польшею жителей облегчить податьми и снять солдатские наборы, расположив их по всему государству». Много раскольников уходило «на Ветку»; находящихся там беглецов «не можно ли возвратить при нынешнем военном случае?».

13. На места беглецов за границу, по убеждению Ломоносова, следует привлекать людей оттуда. Россия «в состоянии вместить в свое безопасное недро целые народы и довольствовать всякими потребами, кои единого только посильного труду от человеков ожидают к своему полезному произведению».

«Кроме сего уповаю, — заключает письмо Ломоносов, — что сии способы не будут ничем наро¬ду отяготительны; но будут служить к безопасности и успокоению всенародному».

Приведенные цитаты многочисленны и пространны, но только подлинные тексты позволяют оценить достоинства их автора. Помимо прочего, письмо Ломоносова рисует истинную картину русского быта и нравов его времени.

Рассуждения Ломоносова о состоянии России и путях ее развития мы встречаем и в его речи «Слово похвальное. Петру Великому, говоренное апреля 26 дня 1755 года». Речь была приурочена к празднованию 25 апреля 1775 г. очередной годовщины коронации императрицы Елизаветы Петровны. Поставив себе цель перечислить великие дела государя, достойные подражания, Ломоносов начал с того, что Петр «предусмотрел за необходимо нужное дело, чтобы всякаго рода знания распространить в Отечестве и людей, искусных в высоких науках, также художников и ремесленников размножить».

Далее Ломоносов возвращается к важным для него мыслям, высказанным ранее в «Слове о пользе химии», произнесенном в публичном собрании Императорской Академии наук сентября 6 дня 1751 года. Он обращает внимание на важность освоения опыта европейских стран, прежде всего в области науки, и отмечает, что Петр, «неоднократно облетая наподобие Орла быстропарящего Европейские государства», помог себе и своим подчиненным увериться, сколь велика польза человеку и целому государству от любопытного путешествия по чужим краям.

В «Слове похвальном Петру.» Ломоносов рассуждает о пользе, которую принесли науки и художества, привлеченные в Россию. Эту пользу, по мнению Ломоносова, «доказывает избыточествующее изобилие многоразличных наших удовольствий, которых прежде великаго России Просветителя предки наши не токмо лишались, но о многих и понятия не имели. Коль многия нужныя вещи, которыя прежде из дальних земель с трудом и за великую цену в Россию приходили, ныне внутрь государства производятся и не токмо нас довольствуют, но избытком своим и другия земли снабдевают. Похвалялись некогда окрестные соседи наши, что Россия, государство великое, государство сильное, ни военного дела, ни купечества без их спомоществования надлежащим образом производить не может, не имея в недрах своих не токмо драгих металлов для монетнаго тиснения, но и нужнейшаго железа к приуготовлению оружия, с чем бы стать против неприятеля. Изчезло сие нарекание от просвещения Петрова: отверсты внутренности гор сильною и трудолюбивою Его рукою. Проливаются из них металлы и не токмо внутрь Отечества обильно распространяются, но и обратным образом, якобы заемные, внешним народам отдаются. Обращает мужественное Российское воинство против неприятеля оружие, приуготовленное из гор Российских Российскими руками».

Ломоносов восхищается тем, как быстро были набраны полки, обеспечены одеждой, жалованием, оружием, другим военным снаряжением, обучены, создана полевая осадная артиллерия. Ведь для этого понадобились знания геометрии, механики, химии и владеющие ими «искусные начальники». В допетровское время «во всех сих потребностях» был «знатный недостаток». Отмечая скорость создания флота, он опять задает вопросы: «Откуду искусства? Откуду махины и орудия, нужныя в толь трудном и многообразном деле?». Ломоносов объясняет, что Петр на собственном примере показал, как быстро россияне могут освоить и науки, и технологии (художества), развитые в европейских странах.

Перечисляя изменения, которые вводил Петр, Ломоносов упоминает строение новых городов, крепостей, пристаней, сообщение рек великими каналами, укрепление пограничных линий валами. К числу преобразований Петра Ломоносов относит «основание и установление правосудия, учреждение Правительствующего Сената, Святейшего Синода, государственных Коллегий, канцелярий и других мест присутственных с узаконениями, регламентами, уставами, расположение чинов, заведение внешних признаков для оказания заслуг и милости, наконец, политику, посольства и союзы с чужими державами».

Рассуждения о пользе науки для общества мы встречаем у Ломоносова постоянно.

Увлечение наукой и вера в нее ярко отражены в уже упомянутом «Слове о пользе химии». «Ничто на земли, — говорит Ломоносов, — смертному выше и благороднее дано быть не может, как упражнение, в котором красота и важность, отнимая чувствие тягостного труда, некоторою сладостию ободряет.». Ломоносов был убежден, что в России, на ее огромной территории, с помощью науки, безусловно, будут найдены металлы. Это даст «приращение купечества и художества», украшение и укрепление городов, дальнейшее развитие армии и флота.

Распространение и развитие науки приведет и к освоению пустующих земель. «Веселитесь, места ненаселенные, — писал он, — красуйтесь, пустыни непроходные: приближается благополучие ваше». На месте пустынь появятся города и села, вместо воя диких животных будут слышны радостные возгласы людей, вместо терний поля покроются пшеницей. И вновь Ломоносов обращается к примеру Европы, которая должна благодарить Всевышнего за способности к науке, «паче всех таковыми его дарами наслаждается и теми отличается от прочих народов».

Мысли о роли науки в обществе, о просвещении народа с целью его сбережения характеризуют Ломоносова как величайшего деятеля своей эпохи