Sevpolitforum.info

Севастопольский Политфорум
Текущее время: 28 мар, 2024, 21:18

Часовой пояс: UTC + 3 часа



Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 56 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3  След.
Автор Сообщение
СообщениеДобавлено: 07 июн, 2023, 23:24
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 мар, 2014, 15:55
Сообщения: 22824
Откуда: Амурская область, Благовещенск
Страница 7

«Он поправляет усы, поднимается на драккар…»

Он поправляет усы, поднимается на драккар,
Северный ветер, вплетённый в его косу,
Нечто подобное, кажется, предрекал —
И проклятие это клонит его ко сну.

Весь отряд на борту. Командует – не борзеть.
Не привык Ярополк дрёму делить с людьми,
Он проходит к корме, забивается под брезент,
Терпко пахнет смолою корпус его ладьи.

Что смаковать кручину? Западная Двина
Сделает всё сама, верный укажет курс.
В этой седой воде пряжа богов видна,
Вечность сама видна, пряная, как укус.

Ярополк засыпает. В поймах встают леса —
Путаные наречья снова во рту вертеть,
Хвойные комары будут над ним плясать,
Редкие облака будут о нём радеть.

Он всегда был из тех, кто борется до конца,
Но когда их драккар проглотит угрюмый плёс,
Прежде чем утонуть, вспомнит лицо Отца
И тоску по Нему, что с собой унёс.

«…и сколько их в дремучей извести…»

…и сколько их в дремучей извести
Пропавших без вести —
Тоску по ним из нас не вывести,
Не соскрести.

Нам, первобытным мудакам,
Заточкой пуганым,
Скитавшимся по рудникам,
По шахтам угольным,

Не оценить Кремля угар
И сонмы фраз.
Тоской поставлен наш удар
Не в бровь, а в глаз.

Грядущий вихрь фронтовой
Необратим,
Он нам свобода и конвой
И побратим.

Огонь обрушится на нас,
И мы в душе
Наколем профиль и анфас —
Давай уже.

«Лучшая йога есть колка дров…»

Лучшая йога есть колка дров.
Если воды наложить в ведро,
Время замрёт и умрёт внутри
Приблизительно в тридцать три.
Будет буйвол тащить свой плуг,
Где мальчишка, убийца, плут —
В небо солнечный катит мячик,
Рядом с лежбищем медвежачьим.
Пусть он съест подгорелый хлеб,
Выживая в холоде и в тепле —
Среди скал, где сигнал «ау»
Есть не более чем аул,
Что сжигали в разгаре дня,
Из бессмысленности уходя.
Эти земли есть всё ничьё —
Их текучести в ночь ручьём
Нет озимее и синей.
Красная армия всех сильней.

2020

Гумилёв

Военкор Семён Пегов @wargonzo к 100-летию гибели Н. Гумилёва

То не хлещет толпа разъярённая
От жестокости влажный рецепт,
То музыка ревёт похоронная —
Из отряда ушёл офицер.

Впредь его косогорые контуры
Оголтело съедает земля.
Между клетями вечные конкурсы
Для создания мифа и для

Утверждения прочной геральдики —
Символ Веры и верная степь.
От Урги до кочующей Балтики
Всё пытался потрогать успеть.

Вдоль пути испражнения вечности
Помещались в резервуар
Отчуждённости. В дыме Отечества
Тьму Отечества прозевал.

Его будто на прочность проверили,
Сколько в степь от себя ни беги —
Мы избили природу империи,
Как в походе свои сапоги.

Падаль века легла увертюрами
Прямо в рьяную оперу дней.
Где-то между Китаем и тюрками,
Где-то между зелёных огней —

Кроме чести и знака нагрудного,
Были стать и солдатский анфас.
То, что стало победой для Унгерна,
То не стало победой для нас.

Вот он – правильный мир утопический,
Перемноженный во сто крат
На неправильный крест ученический, —
Это крест твой, аристократ.

Пусть трещат их умы саблезубые
В самый злой и зашоренный век,
Чьё больное тобой самолюбие
Ты в грядущую пропасть поверг.

«Алкоголь и военное зодчество…»

Алкоголь и военное зодчество —
Твои слабости, штабс-капитан.
Как в отрочестве мучили отчеством,
Так и ходишь теперь по пятам
Ахиллесовым. Сын человеческий,
Получивший в награду значок,
В загорелую будущность нечести,
Орден Мужества, мутный зрачок.
Те враги, что тропиночку сузили,
Не поставив на Родине крест,
Не причиною стали контузии —
Стали памятником этих мест.
Превратились в ухабы и злаки
Там, где наши костьми полегли.
Загорелые эти землянки
Были больше, чем привкус земли.
Не***ческой драки зачинщики
Ловят карий и яростный взгляд —
Улыбаются наши защитники,
Всё путём – и ни пяди назад.
Мы умрём, точно пули свистя,
Как об этом сказал Левитан.
Но уснувшее в люльке дитя
Не буди никогда, капитан.

2020

«Бывают такие люди, напоминающие обряд…»

Бывают такие люди, напоминающие обряд.
Находясь с ними рядом, испытываешь покой.
Возвращаешься к жизни и не помнишь, кто ты такой.
Они возвращают тебе самого тебя.

Александр Пелевин

«А помните, были смешные мемы…»

А помните, были смешные мемы,
А помните, думали, кто и где мы,
Больше не проведёшь.
Кому-то в сопли, кому-то в слякоть,
Кому-то жить и по ком-то плакать,
Так и живём, ну что ж.

А помните, снова не вышел Сталкер,
А помните, ворон в ночи накаркал,
Слушайте вороньё.
А помните Марвел, Дисней и Эппл,
А видели пепел, повсюду пепел,
Пепел берёт своё.

А помните раньше – Кодзима – гений,
Почти как Тарковский, Андрей, Арсений
Чёрт их там разберёт.
Пост-пост, мета-мета. Дожить до лета.
В наушниках Рич, Бранимир и Летов.
Будет ли Новый год?

А помнишь?
Да нет, говорит,
Куда мне.
У стали нет памяти и у камня.
Было и больше нет.
А помнишь, на свадьбе кричали горько,
А помнишь, напился племянник Колька,
Не помню.
Теперь я помню только
Белый-пребелый свет.

Май 2022

«Курили ковбойское «Мальборо»…»

Курили ковбойское «Мальборо»,
Решали пацанские тёрки
И слушали Рихарда Вагнера
На улице Рихарда Зорге.

Под действием нового фактора
(Такого никто и не ждал)
Бухали под музыку Вагнера
На улице Крымский Вал.

Теперь же обритые наголо,
Как будто весной сорок пятого,
Гуляем под музыку Вагнера
На улице Судоплатова.

Июнь 2022

«Старый мир – больше не мир…»

Старый мир – больше не мир.
Старый мир – это теперь война.
Привет, это снова я, опять выхожу в эфир,
Прогноз погоды – русское лето, а раньше была весна,

Лето не в пионерском галстуке, лето не в вышиванке, теперь вот так,
Я знаю, что вы делали прошлым летом, да ничего не делали, пили пиво,
Вот бы себе позвонить тогда, сказать, мол, хочешь поржать, чувак,
Но, конечно, с моей стороны это было бы некрасиво.

А потом я плакался, бросила баба, чуть не убился, лечил башку,
Бросила баба, ну охереть, нашёл проблему, вот же в мозгу заело,
Целый сборник стихов наныл, в итоге не помню ни одну строку,
Сжечь бы его, впрочем, лучше отправлю деньги на нужное дело,

Пусть будет, а вдруг поможет кому-то, подарит людям тепла,
Если у них вообще будет время на эти сопли,
Хорошим людям нужны стихи, но ещё нужнее БПЛА,
Медикаменты, броня, прицелы, плащи, фонари, бинокли,

Тепловизоры, шлемы, разгрузка, бинты и рации,
Всякие ещё хорошие вещи для хороших людей,
Спасибо им, будет теперь чем заняться,
Кроме распространения в обществе ужасных и злых идей,

А мои идеи просты: чтобы в честь Лимонова называли улицы,
Чтобы дети в школах читали Долгареву и Караулова,
Ну и ещё меня, простите, такой уж я важный курица,
Лучше уж пусть читают грустного, чем ставят хмурого,

Пока, старый мир, у меня есть новый, привет, с тобой интересно,
Я бы мог ещё по тебе поплакаться, да х*ли толку,
Лучше поставлю Акима и Рича, ребята, спасибо, крутые песни,
И поеду в красивый город, где много роз и осколков,

И не страшно, если для кого-то совсем потеряю имя,
И может, конечно, совсем уже двинулся головой,
Но – совершенно точно – когда я стою со своими,
Я остаюсь собой.

Июнь 2022

«Не будет вам никаких паспортов хорошего русского…»

Не будет вам никаких паспортов хорошего русского,
Кто хороший, а кто плохой – не разглядеть из-за бруствера,
Не поедем теперь никуда мы, такие дела, господа и дамы,
Для них мы все Иваны, даже когда Абрамы.

Да какая им теперь разница, мёртвый Лимонов, живой Сорокин,
Все теперь то ли из Красной армии, то ли из чёрных сотен,
Чёрная метка на лбу что у Быкова, что у Захара,
Хоть замахайся белым флажком, тебя ожидает кара.

Не будет паспортов хорошего русского, вообще никаких паспортов,
На флаге не будет не только красного, но и других цветов,
Что ж, времена лихие – и раз мы теперь плохие,
Что тут ещё сказать?
Слава России.

Июнь 2022

«Под Донецком степи, степи…»

Под Донецком степи, степи,
Белый ветер, чёрный снег,
По степи в зелёном кепи
Ходит добрый человек.

Пьёт из фляги, матерится,
Пересох язык во рту,
В небе птицы, в небе птицы
Расчертили пустоту.

Всё так близко, так знакомо,
Ветер, птицы, пустота.
Человек оставил дома
Кофеварку и кота.

Человек живёт на свете,
Человек ведёт дозор.
Юный Эдичка в планшете
И в наушниках Егор.

Безответно, вязко, зыбко,
В тишине, в ночи, в снегу
Человек идёт с улыбкой,
Говорит: «Я всё могу».

Под Донецком степи, степи,
Птицы чертят пустоту.
Человек живёт на свете,
Возвращается к коту.

Ноябрь 2020

Анна Ревякина

Восемь. Донбасских. Лет
2014 год

«Что ни дом, то короб пустой…»

Что ни дом, то короб пустой,
что ни слово, то сух язык, —
эта боль посильней зубной.
Бог, как опытный ростовщик,
назначает такой процент,
не расплатишься до зимы.
После смерти не будет цен,
только свечечки зажжены.
Под ногами горит асфальт,
и не слышно колоколов,
в этом городе плавят сталь,
проливают свою же кровь.
А за городом светлячки
освещают победный путь,
я гляжу сквозь твои очки,
я желаю к слепцам примкнуть.
Что ни дом, то сплошная скорбь,
что ни голос, то вой сирен.
Этот город был слишком горд,
и теперь он пошёл в размен.
Бог торгуется, как банкир,
не уступит и двух монет.
Бог смеётся, что Божий мир
утверждает, что Бога нет.
Его смех – канонада дня,
город плотно берут в кольцо.
В этот город пришла война,
я боюсь ей смотреть в лицо.

«Я люблю этот город…»

Я люблю этот город —
обетованную степь,
на лице его порох,
он видел воочию смерть.
Он безумен, как шляпник,
разливший нечаянно ртуть.
Этот город внезапен,
но мне не в чем его упрекнуть.
Он стоит на границе —
силы света и силы тьмы.
Он немножечко рыцарь,
его горы – всего-то холмы.
Его вены, усталые вены —
потемневший асфальт дорог.
Его все обвиняют в измене,
сочиняют ему некролог.
Я люблю его, как ребёнка,
не болеет ли, не озяб?
Как же тонко в нём всё, так тонко,
но об этом сейчас нельзя.
Впрочем, в тонкости тоже сила,
тоже правда и благодать.
Я заранее его простила,
если будет за что прощать.

2015 год

«Осторожно, двери закрыты, водитель сосредоточен…»

Осторожно, двери закрыты, водитель сосредоточен,
пассажиры смотрят в окна, как убегают обочины.
С шакальей улыбкой миномётчик выпустит мину,
громко крикнет: «За Україну!»
Раньше за Украину пили, закусывали, а теперь убивают,
миномётчик улыбается миномёту, говорит: «Баю-баю…»
Спите, суки, босоногие сепары, русские пропагандоны,
а я, моторний, поїду до дому.
А ви вже приїхали. Выходите, чего разлеглись-расселись,
миномётчик будет улыбаться, пока не заболит челюсть.
Миномётчику скажут дома: «Розкажи нам, Рома,
вони насправді зайва хромосома?»
Рома кивнёт, дотронется до ямочки на подбородке,
попросит борща с чесноком, чёрного хлеба, водки
и расскажет о том, как миномёт с первого выстрела дал осечку.
Мама заплачет: «Боже мій, як небезпечно!»

«В моём городе бой…»

В моём городе бой,
и отчаянный boy,
одержимый войной,
надевает портки,
его руки теперь – кулаки,
boy – бугристые желваки.
Ни намёка на страх,
boy в отцовских портках:
«Хочешь в глаз или в пах?»
Его тень как скала,
его мысли – смола.
Вне добра или зла
boy умеет крушить,
врач не сможет зашить.
Boy – спартанец, и щит
говорит за него, как скрижаль.
И безумный февраль
отпускает спираль,
где виток за витком
в полотне городском
boy становится мужиком.
Уберечь бы тебя,
чтоб в разгар февраля
в чёрном слове «война»
появился застенчивый луч
на полу, что скрипуч.
И мой глаз, что текуч
был весь год напролёт,
вдруг заметил, что льёт
не внутри, а снаружи, и лёд,
как короста, сходит с реки…
И не слышно, как взводят курки,
и останутся только стихи…

Реквием

Как уходят герои? Молча.
Растеряв все рефлексы волчьи.
Вместо слёз для них море горечи,
вместо роз для них залп тройной
холостыми, и серый в штатском
что-то скажет нам о солдатской,
о судьбе двух народов братских,
пофлиртует с седой вдовой.
А над кладбищем, там, где дымка,
реют ангелы-невидимки,
их не видно на фотоснимках,
но ты слышишь шуршанье крыл.
Это ветер в густых берёзах
прячет наши с тобою слёзы.
Наша жизнь – череда наркозов
да пролитых на лист чернил.
Развяжи мои губы словом,
я парю над изрытым полем,
я привык, что тобою болен,
я привык уже умирать.
Я лечу, и мне светят звёзды,
и рябины алеют гроздья,
и вся жизнь теперь то, что поздно,
то, что вряд ли воротишь вспять.

«Кто читает все эти чёртовы сводки…»

Кто читает все эти чёртовы сводки?
Налей мне водки, промой мои раны,
мы с тобой в подвале сидим, как в подводной лодке,
имени русой Марии, имени плачущей Анны.
Наша лампа-лампочка, наша маленькая лампада,
жёлтая, жуткая, внутриматочная спираль мира.
Не гляди на меня, Мария, я боюсь твоего взгляда,
помолчим, Мария, здесь каждое слово – гиря.
Наш подвал укромен, четыре стены и стулья,
а ещё эти полки с помидорами-огурцами.
Нас подвал уменьшает, съёживает, сутулит,
мы становимся даже не сёстрами – близнецами.
А назавтра сводки, от которых мне сводит душу,
а назавтра снова учиться ходить по краю.
Мы идём по улице – два морячка по суше,
мы с тобою ещё ни разу не умирали.

2016 год

Шахтёрская дочь
(поэма)


Червоточьями да кровоточьями
зарубцовывается война.
Над полями, что за обочинами,
полно чёрного воронья.
По дороге, что лентой стелется,
что изрублена, видит Бог,
русокосая ясна девица,
в волосах голубой цветок.
Её руки – не толще веточек,
её стопы – балетный свод,
она будет из добрых девочек,
из наивных святых сирот.
Её платьице – бедность мрачная,
её крестик – металл да нить.
Эта девочка столь прозрачная,
её вряд ли разговорить.
По дороге, где грязь окраины,
там, где воины начеку,
эта девочка неприкаянная
начинает собой строку.
Молчаливую, милосердную,
утопающую во тьме.
Эта девочка – достоверная,
как война, что в моём окне.
На ладонях кресты да линии,
на глазах пелена дождя,
эту девочку звать Мариею.
И она на две трети я.

«У Марии был дом – занавески и витражи…»

У Марии был дом – занавески и витражи,
был отец, который ей говорил: «Ложи!»
Был берёзовый шкаф, и была кровать,
вот такое счастье: ковать – не перековать.
А теперь у Марии что? На окошке скотч,
за окошком ночь, и в окошке ночь,
где бесшумные призраки – конвоиры снов —
не находят для этой девочки даже слов.
Всё сплошное лязганье, грохот, треск,
у Марии есть мать, у матери есть компресс,
а ещё икона, на которой позолоченный Николай
обещает Марии тихий небесный рай.

«Тишина проникает в ухо…»

Тишина проникает в ухо,
и ты думаешь, что оглох,
вот Мария на старой кухне
сигаретный глотает смог.
Надо лечь, пока держат стены,
пока крыша ещё цела.
У Марии дрожат колени,
над Марией молчит луна
коногонкою в небе буром —
немигающий глаз отца.
Только глаз один, ни фигуры,
ни одежды, ни черт лица.
Этот глаз на реке – дорожка,
на стекле – серебристый блик.
Скоро-скоро опять бомбёжка
и глазной неуёмный тик.

«Кто-то скажет: «Он был неплохим отцом…»…»

Кто-то скажет: «Он был неплохим отцом…»
Сочинял ежедневно завтрак и в ванной пел,
он ходил по субботам гулять со своим птенцом.
Говорил с Марией так ласково, как умел.
Его обувь была чиста даже в самый дождь,
его руки были огромны и горячи,
и Мария шагала рядом – шахтёрская дочь,
хотя в их роду остальные – все сплошь врачи.
Это было счастье – детское, на разрыв,
настоящее счастье, которому края нет.
Он всегда был первым и никогда вторым.
Они ели яблоки – золотой ренет,
они пили какао, ходили в театр и зоопарк,
он показывал ей созвездие Близнецов.
Он любил смешить её – внезапно и просто так,
а однажды из проволоки подарил кольцо.

«А потом приходила война, забирала в строй…»

А потом приходила война, забирала в строй
самых смелых и самых правильных из людей.
Он забыл своё имя, но запомнил свой позывной,
он видел скелеты обуглившихся церквей.
Он стал снова чёрен лицом, но душою бел,
научился молиться, словно в последний раз,
он свои ледяные руки дыханьем грел
и всё ждал, когда отдадут приказ.

«У Марии есть тайна…»

У Марии есть тайна —
пачка девичьих писем.
Она пишет о главном —
девочка-летописец.
Она пишет на русском,
а иногда на птичьем.
Она пишет о грустном:
«Мы все теперь стали дичью…»
Она пишет отцу на рассвете
и поздно ночью.
Она пишет, как пишут дети:
неровным почерком,
словно письма из летнего лагеря
или с морей известия.
Она пишет, как пишут маленькие,
потерявшие равновесие.
Она пишет, как пишут взрослые
из подвала под артобстрелом.
Она пишет, и свет полоскою
оставляет в письме пробелы.
Она пишет, и ей не пишется,
ей скулится, ей страшно, тошно.
Вот деревья – сплошные виселицы,
вот свеча, что горит всенощно.

«Дорогой отец…»

Дорогой отец,
не дари колец,
не дари цветов,
берегись полков,
воротись домой,
под большой луной
станем жить-тужить,
до чужих женитьб,
до чужой любви,
не считая дни.
Воротись, отец,
воротись, боец,
станем сказки плесть,
вот добро, вот честь,
станем пить огонь,
вот моя ладонь,
вот наш старый дом,
словно в горле ком.
Вот наш спелый сад,
вот ползучий гад,
райских яблок сок.
Этот сад – есть Бог.
Этот дом – есть мы.
Или наши сны.
Или наши сны…

«Обрывается всё: провода, разговоры и струны…»

Обрывается всё: провода, разговоры и струны.
Обрываются жизни, которым не видел конца,
месяц май неожиданно станет военным июнем,
в это жаркое лето прольётся так много свинца.
Загорелые травы донецких степей, терриконы,
обелиски невозвращенцам из дальних дорог.
Этот мир всё ещё подчиняется божьим законам,
этот мир состоит из патронов и пары сапог.
Николай говорил, что победа, добытая смертью, —
это просто победа над страхом, победа побед.
Николай уходил в распростёртые древние степи,
где посеяна смерть, словно маковый цвет.

«Здесь густая трава и беспечные песни сверчков…»

Здесь густая трава и беспечные песни сверчков,
здесь разверзшийся ад среди райского лета.
И плывут облака по чернильному небу зрачков,
и в кармане сломалась последняя сигарета.
На войне не бывает ничьих, только свой и чужой.
По чужому стрелять, своего прикрывать что есть силы,
повторять: «Слава Богу! Живой! Слава Богу! Живой!»
И звонить дочерям с почти севшей мобилы.
И любить сыновей, тех, что рядом – в окопе, в пыли —
делят тяготы дней, делят хлеб и говяжью тушёнку.
Эти воины – дети кротами изрытой земли,
вместо нимба Господь отдал им коногонку.
Вместо сердца Господь даровал антрацит,
вместо вдоха степного – горючесть метана.
Здесь густая трава, что так ярко, чадяще горит,
словно вечная слава победы на груди ветерана.

«Что нас ждёт впереди? Победа…»

Что нас ждёт впереди? Победа.
Ясный сокол мой Николай,
мы вкусим и вина, и хлеба,
на двоих мы разделим рай.
А пока ты лежишь в окопе,
пока где-то кипят котлы,
я молюсь обо всех двухсотых
с наступлением темноты.
Вижу сполохи, рвётся небо,
на дыбы горизонт встаёт.
Смерть идёт по чьему-то следу,
дай-то бог, чтобы шла в обход.

«Окопов траурные ленты во все концы…»

Окопов траурные ленты во все концы,
со временем исчезнут раны, сойдут рубцы.
И будет буйное цветенье или зима.
И будет даже воскресенье или среда.
И бирюза небес над степью окрасит глаз,
и канет в Лету лихолетье, и Бог воздаст.

«Это был страшный август четырнадцатого года, два народа…»

Это был страшный август четырнадцатого года, два народа
шли в лобовую. Николай с лицом чёрным, как добываемая
им порода, прикрывал собою горящую передовую. На его
руках умирали и воскресали, на его глазах открывались
ходы в преисподнюю. Город детства его, город угля и стали,
превращали в пустошь, в пустыню неплодородную. Сеяли
смерть, как раньше сеяли хлеб, сеяли ужас, боль и жуткое
«зуб за зуб», а зелёные пацаны, утверждавшие, что смерти
нет, рыдали от страха, увидев свой первый труп. А увидев
второй, начинали, кажется, привыкать, говорили: «Война —
не место для бабьих слёз!» И у каждого в городе оставалась
мать, в городе миллиона прекрасных роз.

«Ходит дом ходуном без конца…»

Ходит дом ходуном без конца,
дочь Мария чертами в отца,
мать сидит за столом, жжёт свечу.
– Мам, поспи!
– Не хочу, не хочу!
За чертой, за порогом, в ночи,
там, где струны грызут скрипачи,
где кровавая речка течёт
и открыт уже гамбургский счёт,
тихо красная всходит луна,
как вдова, в чёрном небе одна.
И Мария, шахтёрская дщерь,
словно маленький загнанный зверь,
всё стоит и стоит у окна,
а в окне пустота, краснота.
И надломлены руки её,
и не снять уже ими бельё.
И предчувствие скорой беды,
словно запах гниющей воды.

«Мы – подвальные, мы – опальные…»

Мы – подвальные, мы – опальные,
кандалы наши тяжелы.
Мы – идея национальная,
мы – форпост затяжной войны.
Чёрной совести боль фантомная,
боль, что мучает по ночам,
эта домна внутри огромная,
наша ненависть к палачам.
Мы священные, мы убогие,
мы у Боженьки в рукаве.
И глаза Его слишком строгие.
И следы Его на траве.
Утром встанем, пересчитаемся,
похоронимся, поревём.
Эх, война-война – девка та ещё!
Частоколы да бурелом,
заминированы окраины,
человеческий Страшный суд.
Авель помнит, что всюду Каины,
только высунешься – убьют.

«Приносили его на щите…»

Приносили его на щите,
и Мария губами к щеке
припадала, и плакала мать:
«Положите его на кровать!»
Он был хладен, безмолвен и сер,
и был день – беспросветный четверг.
Ну а дальше – на пятницу ночь,
и Мария, шахтёрская дочь,
занавешенных мимо зеркал
проходила в траурный зал
и глядела на лоб мертвеца,
на холодные губы отца,
на его восковеющий лик,
на немой неподвижный кадык,
на пурпурный распахнутый гроб,
словно двери в кровавый окоп,
где он денно и нощно сидел,
где живой он вчера помертвел,
где последнее небо его
выедало из глаз вороньё.

Ништяк, прорвемся!


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 07 июн, 2023, 23:56
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
Тюлень
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 18 ноя, 2008, 22:11
Сообщения: 16997
Откуда: СЕВАСТОПОЛЬ- изпонаехалисюдавсякие
Влада Маленко прочитал. Напомнило:

Споров в те времена вокруг этого стихотворения много было.
Последние 2 строки - предвидение сегодняшнего дня. 41-45.
Потому и разместил в этой теме.
З.Ы. Стихотворение от 2011-го года.

I must be cruel, only to be kind:
Thus bad begins and worse remains behind.

За честность и прямоту суждений. Молодец! Ledand


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 08 июн, 2023, 7:17
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 мар, 2014, 15:55
Сообщения: 22824
Откуда: Амурская область, Благовещенск
DeniSov, на оцеенку стихотворения, на мой взгляд, имеют право только севастопаольцы, где бы они ни жили (бывших севастопольцев не бывает). Но крайние две строки... в книге "Мой Дагестан" Расул Гамзатов приводит слова поэта Абуталиба Гафурова о стихотворении молодого лакского поэта: "За эти строки можно отдать крепость, только что завоеванную в бою. Таких строк никто еще по-лакски не написал".
Такова цена (высочайшая!) этих крайних двух строк, завершающих стихотворение.

Ништяк, прорвемся!


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 08 июн, 2023, 8:49
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 мар, 2014, 15:55
Сообщения: 22824
Откуда: Амурская область, Благовещенск
Страница 8

Воронки, вороньё, война……»

Воронки, вороньё, война…
Мария – дочь степи донецкой,
несчастный ангел бытия,
лишённый ангельского детства.
О безотцовщины клеймо!
О сиротливое удушье!
Война, воронки, вороньё.
Смертельно раненные души.
Прощайте, храбрые сыны,
прощайте, дочери, до встречи.
И лица ваши – лик войны,
и в камне вас увековечат.
Мария, девочка моя,
коса – пшеница, руки – плети.
Воронки, вороньё, война.
А мы войны святые дети,
а мы войны священный крест
несём и, в общем-то, не ропщем,
и в ополченье из невест
уходим через эту площадь.

«Лицом сурова, черна глазами…»

Лицом сурова, черна глазами,
стоит Мария под образами,
в руке просвира – и голос сверху:
«Оставь печали при входе в церковь!»
Крестись истошно, молись о мёртвых,
целебен воздух церковно спёртый.
Не плачь, Мария, молись, Мария,
молитва – та же анестезия.
И голос певчий, прекрасный, звонкий,
и эти свечи, что коногонки,
и путь в тумане, в пыли забоя,
подобен смерти на поле боя,
подобен жизни в твоём Донецке.
Держись, Мария, за бортик детства,
за бортик угольного бассейна
и за винтовку, что из трофейных.
Смотри сквозь оптику в эти звёзды,
с земли, изъеденной чёрной оспой,
с земли, где поле пропахло тленом,
где все вдруг стали военнопленными.
Где мать – вдовица, а дочь – сиротка,
где брат вгрызается брату в глотку.

«С нами Бог, с нами солнце, и с нами дождь…»

С нами Бог, с нами солнце, и с нами дождь,
зарядивший снайперскую винтовку.
Это поле – рожь, а за рощей – ложь,
а за ложью ружья наизготовку.
Это поле – ржавчина старых битв.
Что посеет ветер степей разъятых?
Террикон лежит, словно мёртвый кит,
облака плывут, облака из ваты.
Золочёный гулкий степной закат,
уплывает солнце за край планеты.
Кто во всём случившемся виноват?
Кто спасёт распятую землю эту?

«Горсть земли – трижды. Я стану грызть эту…»

Горсть земли – трижды. Я стану грызть эту
землю – эту рыжую глину, эту свинцовую гирю,
эту чёрную плоскость. До самого горизонта. Я —
Мария, мне двадцать два от роду, я принадлежу
городу, плывущему в облаках. У меня есть
винтовка – СВ Драгунова, зоркость, немного
костей под кожей. Я убью всякого, кто посмеет
подойти ближе, чем эти низкорослые горы. Я —
Мария, и всё, что у меня есть, – это горе. Горе!

«Поле Дикое, цель опознана…»

Поле Дикое, цель опознана,
от винтовки саднит плечо.
Помолитесь, религиозные,
будет страшно и горячо.
Снайпер знает, что надо с первого,
долго целится, не спеша.
В степь Мария врастает нервами,
в них одна на двоих душа.
Точным выстрелом – пулей глупою.
Смерть Марии теперь как мать.
Поле выстлано будет трупами,
ночью станут их собирать.
У Марии в блокноте крестики —
безымянные пацаны.
И они почти все ровесники
развязавшей войну страны.

«Имя горькое твоё – Мария…»

Имя горькое твоё – Мария,
имя твоё убийственное.
Как твоя мать, Мария,
пишет ли тебе письма?
«Как тебе там воюется,
доченька моя светлая?
А у нас на улице
бабье нелёгкое лето.
Яблоки собрать некому
райские – падают сами.
Соль под моими веками,
видимо, что-то с глазами.
Горько на сердце бабьем,
воротись, доченька, с фронта.
Облака плывут, как кораблики,
до самого горизонта.
Пальцы мои бесколечные
крестят небо над городом.
А за кровавой речкою —
вороны, вороны…»

«Господи Иисусе, как же страшно…»

Господи Иисусе, как же страшно,
стало минное поле, была пашня.
Небо черно от дыма, глаза режет.
Господи, мы одержимы, мы – нежить.
Господи, я – отшельник, стрелок, пешка.
Господи, присмотри за мной, установи слежку,
приставь ангела, чтобы рука не дрогнула,
накорми манною дурочку сумасбродную,
дай хоть глоточек чистой воды из колодца.
Путь мой тернистый, путь, что не продаётся.
Лежу, а в глазах осень, коростой изъеденная.
Господи, вплети в косы мне святое неведение,
забери память, забери имя, дай новое.
Степь моя обетованная, время – средневековое,
время моё матерное, кровожадное, страшное.
Стало поле минное, а была пашня.

«Приходила зима – снежная, белая…»

Приходила зима – снежная, белая —
и дерева стояли сказочные, звенящие.
Умирали воины – юные, смелые —
умирали стоя, умирали по-настоящему.
Эх, донецкие ветры – вольница, житница,
а теперь безлюдье – лишь псы да вороны.
И моя Мария – степей защитница,
а вокруг зима на четыре стороны.
И в блокноте крестики в столбик синие,
на погостах новых крестов тьма-тьмущая.
И моя Мария – ресницы в инее,
и тоска на сердце, тоска гнетущая.
По отцу тоска, кровью не смываема,
и слезами тоже она не смоется.
И моя Мария – доченька Николаева —
полушёпотом молится Богородице.

«Не зная ни имени, ни возраста…»

Не зная ни имени, ни возраста,
видит главное по нашивкам – враг.
Воин с рыжей кудрявой порослью
на суровых мужских щеках.
Руки – ломти, краюхи белого,
как поджар он и как высок,
жалко даже в такого смелого,
жалко целить в его висок.
Зубы сахарные, жемчужные,
фальши нет ни в одном из них.
Кто принудил тебя к оружию,
кто послал убивать своих?

«Он стоит на коленях, крестится…»

Он стоит на коленях, крестится,
молод, весел, рыжебород.
Между нами – окно и лестница,
на окне – деревянный кот.
Чей-то кот, позабытый в спешке,
статуэтка, ненужный груз.
Кот-мурлыка ершит в усмешке
свой единственный правый ус.
Тень в углу залегла густая.
Как же зыбок январский свет.
В небе зимнем, что запятая,
чёрный ворон – в броню одет.
Воин тоже в бронежилете,
но висок так опасно наг.
Хрипло воет январский ветер,
назначая, кто друг, кто враг.

«Церковь белая на пригорке…»

Церковь белая на пригорке,
снег похож на лебяжий пух.
Глаз Марии предельно зоркий,
музыкален девичий слух.
За спиною две сотни жизней,
на груди православный крест.
Снег молочный безукоризнен,
снег из рая для адских мест.
И так хочется в детство снова —
в утро первого января,
старый год обернётся новым,
свечка – каплями янтаря.
На льняную скатёрку жизни
истечёт прозорливый воск.
И на кухне, как тюль, повиснет
дым от папиных папирос,
но откроешь глаза и в небо
бросишь взгляд – небосвод свинцов.
Что нас ждёт впереди? Победа!
И отмщенье за всех отцов.

«Родить бы сына…»

Родить бы сына,
назвать Николашей.
Родить невинного,
кормить манной кашей.
Родить красивого,
глазами в деда.
Пусть вырастет сильным,
балованным сердцеедом.
Родить бы дочку,
тонкую, как берёзка,
беленькие носочки,
платье в полоску.
Волос тугой, русый,
не сплесть в косоньку,
плечики узкие,
пяточки абрикосовые.

«Никого не родишь. Только чёрный камыш да слепая луна…»

Никого не родишь. Только чёрный камыш да слепая луна
над рекой, не пройдёт человек, даже серая мышь здесь
боится бежать по прямой. Степь – лоскутный пейзаж и
горячий рубеж, пограничье двух разных миров. Я люблю
этот кряж, его дикий мятеж в кружевах кучевых облаков.
И винтовка в руках, и ни шагу назад, здесь забытая
Богом земля. И бесплодны поля, где под небом лежат
нерождённые сыновья.

«Здравствуй, мама! В моём блокноте…»

Здравствуй, мама! В моём блокноте
не осталось живого места, на сердце пусто.
Как вы там живёте, как вы все живёте,
когда здесь, в степи, алой речки русло?
Разливанны воды, небеса развёрсты,
километры гиблого безвоздушья,
а луна – сухарик окопный, чёрствый,
да и тот был кем-то другим надкушен.
Я убила столько, что думать страшно,
мой последний был молодым и рыжим.
Он бы мог стать братом мне бесшабашным,
он бы мог стать другом и даже ближе.
Я убила столько, что мне приснилось,
как отец спустился с небес к ставочку
белолицым ангелом – Божья милость —
и сказал мне: «Машенька, хватит, дочка!»
Я убила столько, ты не поверишь.
Помнишь нашу яблоньку во саду ли?
Я убила столько, что стала зверем,
на которого жалко потратить пулю.

«Птицы возвращаются на восток…»

Птицы возвращаются на восток,
вместо речки тянется кровосток,
но весна звенит, и готов росток
пробиваться к звёздам.
Как полны и влажны её уста,
а она, дурёха, спешит в места,
где боец, считающий «до двухста»,
и прогорклый воздух.
Ощущенье пьяной, шальной весны.
Мы устали видеть дурные сны,
мы устали жечь во дворах костры
и бояться ночи.
Скоро-скоро речка вскипит водой,
и в неё бы утром войти нагой,
вспоминая рыжего с бородой,
но февраль обочин,
где деревья всё ещё мертвецы,
где не будут вылуплены птенцы,
где стихи читают до хрипотцы,
до истёртых связок,
где рука Марии в моей руке,
где вся жизнь, повисшая на курке,
и слеза солёная в уголке
маминого глаза.

«А с неба не снег, а серые лепестки пепла…»

А с неба не снег, а серые лепестки пепла.
Мария лежит, и горы над ней огромны,
но Мария не видит горы – она ослепла,
врастая хребтом в донецкие чернозёмы.
Она захлебнулась огнём, прикрывалась дымом,
ползла, а после бежала к густой зелёнке,
держала винтовку крепко, так держат сына,
младенца, завёрнутого в пелёнки.
Ей было почти не больно, почти не страшно,
её прикрывали громкие пулемёты,
на палец левее в одном километре башня,
а справа стоят огнедышащие расчёты.
– Ребята, прикройте, я отхожу, ребята! —
Мария кричала и падала навзничь в почву,
и кровь её растекалась, как сок граната.
Мария, моя Мария, шахтёрская дочка.

«Спи, моя дорогая, спи…»

Спи, моя дорогая, спи,
девочка-одиночка.
Спит посреди степи
шахтёрская дочка.
Травы над ней шумят —
дикие, колдовские,
а в небесах кружат
чёрные часовые.
Мы стережём твой сон,
дочь Николая.
Солнце за террикон
к вечеру уплывает,
стелется сизый дым,
воды несёт речка,
страшно ходить живым
по этим святым местечкам.
Спи, моя дорогая, спи
в теле большой планеты.
Пусть твои мёртвые сны
будут о вечном лете.
Старый седой ковыль
пусть тебя колыбелит.
Кто-то зажжёт фитиль,
споёт тебе колыбельную.
Спи, моя милая, спи…
Ещё одна тёмная ночка.
Спит посреди степи
шахтёрская дочка.

«На самой вершине дальнего рыжего террикона…»

На самой вершине дальнего рыжего террикона,
где колокольный звон – музыка из привычных,
они встретятся – отец и дочь, натянут сетку для бадминтона,
а у подножия плещется море – поле пшеничное.
И у них не будет другого занятия, кроме счастья,
и только Донецк с его улицами, проспектами и мостами
навсегда останется с ними, будет их лучшей частью,
навсегда останется с нами – погостами, розами и крестами.
Это память, с которой не стоит бороться, она нетленна.
Я помню звук, с которым стреляют «Грады», ложатся мины.
Но Донецк – это не просто город, это вселенная,
Донецк – это шахтёрские девочки и песня их лебединая.

2017 год

«Я не помню, каким он был…»

Я не помню, каким он был,
больше помню, каким он стал,
то не плащ на нём – пара крыл,
то не кряж под ним – пьедестал.
То не солнце над ним встаёт,
а огромный следящий глаз,
то не воинство шло в поход,
а такие же, среди нас.
И звучал в голове металл,
для металла закон один.
То не кряж под ним – пьедестал
из живых человечьих спин.
И пока мы вот так стоим —
ядовитые, словно ртуть,
я прошу, передай своїм:
ничего уже не вернуть…

«А в Донецке снова гудит земля…»

А в Донецке снова гудит земля,
словно в худшие времена,
только мама считает, что худшее впереди.
Дом – четыре стены, но одна стена
говорит: «Беги!»
Моя мама устала бояться
и устала вот так стоять,
словно вкопанная в беду.
Если вспять пространство
и время вспять,
то не смей подходить к окну.
Это зарево сызнова – не заря,
это зарево – зуб за зуб.
Моя мама, ни слова не говоря,
унимает дрожь, усмиряет зуд.
Ей давно не страшно, она кремень,
серый памятник площадной.
Мама точно знает, она – мишень.
Или кто-то из нас с тобой…

2018 год

«Мой отец мне ночами пишет из другой галактики…»

Мой отец мне ночами пишет из другой галактики:
«Ты хорошо рисуешь, но тебе не хватает практики,
хочешь, я соберу для тебя золотые фантики
от конфет?
Хочешь, пришлю их курьером тебе под утро?
Тончайшие фантики звёздного перламутра,
растолчёшь их в ступке, сделаешь пудру,
нарисуешь велосипед,
на котором по радуге объедешь Евразию и Америку.
Согласись, это пошло бы на пользу такому, как ты, холерику.
Представь, причаливаешь без визы к любому берегу,
говоришь: «Привет!
Я приехала из волшебной страны Терриконии,
я решила, что теперь вы будете её колонией…»
И тебя селят в красивом дворце с колоннами,
окнами на рассвет.
Дарят кисти, краски, холсты и хитрые разбавители,
самого главного живописца приставляют к тебе учителем,
у него на носу два стёклышка увеличительных,
он смешно одет.
Он владеет искусством художественного гипноза,
ты рисуешь войну, а выходит алая донецкая роза,
и дымится кисть твоя, словно бы папироса,
оставляет след…»

2019 год

«Вослед шипели: «Гордячка…»

Вослед шипели: «Гордячка…»
Евдокия – дочь горняка и сама горнячка, —
обушком по-изотовски,
оставляя в земле полости,
на-гора поднимала гору,
поднимала город
с колен, на которые он не стал.
За кварталом квартал, за кристаллом кристалл.
«Крепи, – кричит Королёва-мать, —
мы крепки, нас никому не взять,
не размазать оземь, мы и есть земля,
земля Шубина, земля чёрного короля!»
Под косынкой косы – чёрное серебро.
Евдокия – не женщина, не косточка, не ребро.
Евдокия сама по себе хре**т.
Говорила так: «Пашка-то наш поэт,
остальные рифмуют, но не до мяса и позвонков,
а у Иванова гляди, как отскакивает от зубов.
Не вешай нос, лампонос, прославишься через век,
будет время другой войны, будет в розах снег,
но уголь во все времена чернее чёрного, сам мрак.
Что стоишь и топчешься, заходи в барак!»
А в бараке свет изо всех щелей
да углы, что всех углов углей,
уголёк потрескивает в печи.
Сколько же в Донбассе ещё будет сволочи.

2021 год

Тесто

Смотрят дети
на войны отметины.
И ничего не спрашивают.
Сами знают, что между нашими и не нашими
поле пашенное,
только не комбайнами, а танками.
Видел ли ты когда-нибудь, как у танка отрывает башню?
И башня эта летит метров двадцать,
а потом как врежется…
Если хочешь узнать цену войны,
поговори с беженцами.
С теми, чьи дома на улице, ведущей к монастырю,
стоят шкафами наружу.
С теми, кто вещи, пропахшие дымом, заворачивал в простыню.
Я рассказывала о них мужу,
а потом и друзьям мужа,
они кивали, но до конца мне никто не верил.
Я рассказывала о них и плакала,
я написала о них не одну сотню текстов.

«Послушай, но ведь раньше вы были одинаковыми,
зачем вы воюете, если вы одного народа тесто?»
Нет, мой хороший, представь себе
тесто, вымешенное руками хозяйки.
Если от него отнять кусок и поставить в печь,
как ты этот кусок снова сделаешь клейким?
Как его снова сделать тягучим и белым?
Этот кусок обгорелый и твёрдый,
о который сломаются любые зубы.
Если ты хоть раз спал в коридоре одетым,
если ты хоть раз вжимался в асфальт всем телом,
если ты хоть раз бежал домой под обстрелом,
ты это никогда не забудешь.

«По Донецку на кабрио по коменде…»

По Донецку на кабрио по коменде.
Я твой Питер, ты моя нежная Венди.
По брусчатке вверх, как в старые времена.
Я менял айфоны, страны и города,
но вернулся, пусть и на две недели,
в наш панельный дом с вечным звуком дрели.

Этот город сам по себе и биток, и текст.
Развелось как грязи в нём поэтесс.
Развелось девичек без чувства слова.
Слушать их стишки – словно есть в столовой.
Рулит массами поэтический общепит.
Не всё то поэзия, что шипит.

Мам, насыпь борща мне тарелку, с горкой.
Как красиво, мама, горят конфорки.
Я давно не видел, как на газу
варят что-то с пенкой в большом тазу.

По Донецку на кабрио по коменде.
Жить везде нормально, были бы деньги.
Прокачу мою Венди по Пушкина с ветерком.
Знаешь, дед мой был заслуженным горняком.
Мой отец был тоже шахтёрской масти.
Я родился, чтобы продолжить династию.

Мать сказала, что только через её труп,
ткнула пальцем в мой подростковый пуп:
«Пока я твоя мать, у меня есть право
не пускать тебя в чёртову чёрную лаву».
Отец запил, дед подливал, но был трезв.
На том и решили, что это не мой крест.

Мам, откуда в донецких женщинах столько силы
жить в современной брошенной Хиросиме?
Откуда в тебе столько силы, мать,
каждый день умирая, не умирать?

По Донецку на кабрио по коменде,
как в хреновом фильме, в самом его энде,
мы летим с моей Венди по Ильича.
Венди, а выйдешь замуж за рифмача?

«Я видела их, по-спартански одетых…»

Я видела их, по-спартански одетых, —
двух девушек в супермаркете «Молоко».
Они покупали кофе и сигареты.
У одной было что-то с рукой.
У другой были дивные длинные волосы – рожь и мята —
на прямой пробор.
Две девушки – два солдата.
Я не вслушивалась в их разговор.

Они не выглядели нарядно или ухоженно:
военный оттенок зелёного мало кому к лицу.
Мне захотелось угостить их мороженым
и купить по леденцу.

Две девушки в камуфляже несвежем,
ни модных сумочек, ни туфель на каблуке.
Я загадала через год встретить их в красивых платьях на побережье,
а не выбирающими дешёвое курево в «Молоке».

«Жизнь так несётся, что, кажется, врежется в стену…»

Жизнь так несётся, что, кажется, врежется в стену.
Было ли детство под солнцем города роз?
Были ли руки отца, колдовские, над острым коленом?
Были ли слёзы? Были. Как в детстве без слёз?

Слёзы… Они что вода из донецкого крана.
Были, лились, а теперь их дают по часам.
Лягу укладывать дочку, и вспомнится спинка дивана.
В стылом Донецке стоит этот белый диван.

Я за ним сына качала в потерянном мае.
Сонные степи с тех пор у нас топчет кирза.
– Мама, я слышал или послышалось: снова стреляют?
– Спи, мой хороший, это, должно быть, гроза.

Слёзы дают по ночам, чтобы дети не знали.
Слёз этих таз жестяной, для мытья головы.
Что о нас скажут потом? Мы жили, мы воевали.
Мы воевали за то, чтобы не было больше войны.

«Малина из Кабарды…»

«Малина из Кабарды,
черешня из Дагестана».
Торговать фруктами в Кисловодск
Галя приехала с Украины.
Говорит: «Здесь легче будет поднять сына».

Мальчик Илюша
всем рассказывает, что его нашли в ящике с грушами,
как Чебурашку в ящике с апельсинами.
Мальчик Илюша не любит фрукты,
любит жареную картошку и отбивные.
Галя говорит про Илью:
«Дети сейчас другие,
чем я только его ни кормлю,
а он хочет лишь жареную картошку с куском мяса.
И всё равно самый худой в классе».

У Гали квартирка в Бахмуте,
Артёмовск бывший.
Глаза у Гали голубые, распахнутые,
но взгляд застывший,
как будто внутрь.

У Гали самые ароматные абрикосы
и самая сладкая алыча.
Галя боится, что скоро осень
и в её магазинчике красного кирпича
больше не будет такой кассы.
«Но мне всё равно будет хватать на мясо
и конфеты из Нальчика».
Для ненаглядного мальчика.

Галя фрукты называет «фруктой»,
и я за ней повторяю.
На ночь Галя ящики накрывает своею курткой,
словно фрукта её золотая.

Рубиновая малина из Кабарды,
агатовый виноград из Крыма.
Я рассказываю Гале, что мой сын тоже в детстве был худым,
а теперь – кровь с молоком детина.

Каждое утро я прихожу к Гале поговорить,
беру фрукту, перевожу деньги на карту какого-то там Оглы.
Свет мой, знаю, ты считаешь, я пишу стихи так, словно не умею любить.
Но я только так и умею писать о любви.

«Можно я без фамилии? Не то её все узнают…»

Можно я без фамилии? Не то её все узнают.
Имя оставлю подлинное – Лариса.
В четырнадцатом году, на излёте мая,
она доела последнюю горстку риса.
Центр ещё не бомбили, ждали приказа,
брали измором, так кошка играет с мышью.
В том году с нами впервые случилась фраза:
«Спи, своего не услышишь».
Мне говорят, что особенно проникновенно
я пишу о войне и о могиле отца в Докуче.
Семь лет я мечтаю встать перед ней на колени.
Папа колготки называл почему-то «дольчики».
Господи, почему я об этом помню?
О такой малости из отцовской речи.
Папа, папочка, обещаю слушаться беспрекословно.
В середине июня Лариса доела последнюю горстку гречки.
Все, кто пережил наше первое военное лето,
помнят, какими пустыми были проспекты и улицы.
Рядом с театром оперы и балета
двое суток металась хромая рыжая курица.
Около синагоги под окнами кабинета моего дантиста
поселилась холёная перепуганная чау-чау.
Последнюю картофелину разделила Лариса.
Выпила последнюю чашку чая.
Лариса не любит, когда ей задают вопросы
о лете четырнадцатого, о том, как здесь всё горело.
«Я бы не выжила, если бы не дикие абрикосы,
я варила из них суп. И его ела».

«Кричит: «Выколи мне глаза, выколи…»

Кричит: «Выколи мне глаза, выколи!
Не хочу видеть его под пытками».
А иначе как называется то, что восьмое лето
вместо Кальмиуса – Лета?
Злая стала, глазами вращает и матерится,
а потом читает стихи про донецкую про столицу.
А потом как заплачет и снова орёт: «Выколи!»
Не могу я, мама, просто живи с закрытыми.
Не смотри на него сегодня, помни его иначе,
когда он был ещё не воин, а просто шахтёрский мальчик,
когда ты в нём юная в туфельках с острым мысом
танцевала в парке не хуже Писарева.
Когда был он одной на всех и души, и крови,
когда ты ещё не умела плакать и сквернословить.
Просто помни его другим, так честней, но людям
ни за что не скажи, что он больше таким не будет.

2022 год

«Здравствуй…»

Здравствуй!
Я пишу тебе с какой-то невменяемой глубины,
из ещё не получившей официальное имя впадины.
Глянешь вверх – не видно луны
сквозь толщу чёрной воды.
Говорят, вода точит камень.
Камень, в свою очередь, точит нож.
Им вырезают нам память
и выковыривают землю кровавую из подошв.
Только я всё равно не забуду, не имею права,
как приходил к нам дьявол.
Переодетый.
Как однажды с нами случилось не Божье лето,
а Страшный суд.
Как в городе роз, угля, балета
Людмила Ивановна добоялась до диабета.
Всё это происходит со мною тут —
в городе, который восьмую зиму
облит бензином
и ждёт, подпалят его или подожгут.

Ништяк, прорвемся!


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 08 июн, 2023, 12:07
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
*******
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 авг, 2008, 21:47
Сообщения: 4158
Откуда: Москва
Украина громко плачет --
Потеряла всех, кто скачет.
Гривну, землю, лес и газ,
Севастополь, Крым, Донбасс,
Совесть, честь, друзей, активы,
Урожай и перспективы,
Еврозону, членство в НАТО...
СКОРО ТРИБУНАЛ, РЕБЯТА !!!

Deo Duce comit Fero!
"Er hat die Münze in der Hand, ihr Adler hat ihn in der Krallen."


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 09 июн, 2023, 0:13
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 мар, 2014, 15:55
Сообщения: 22824
Откуда: Амурская область, Благовещенск
Страница 9

«Нет улицы героев ДНР…»

Нет улицы героев ДНР.
Война не знает снов и полумер.
Они сидят, одетые для боя.
Как выглядит одежда на героях?
Да как попало, как кому теплей.
Десятка три макеевских парней.
За них молюсь, а ей не до молитв.
Ей только знать бы, что никто убит
из них не будет завтра, послезавтра.
А дальше планов нет: война и мряка.
И на войне бывает, свет мой, всяко.
Она их учит собирать АК
и забивать в рожки патроны.
Болит ли сердце за смешного паренька?
Она звонит мне: «Ань, сходи к Матроне».
И я иду. Прошу как за себя.
За тридцать душ с макеевской пропиской.
Меня моя болезная страна
давно считает сукой, террористкой.
И я не спорю. Что мне спорить с ней,
но тридцать душ макеевских парней…
И тридцать душ их бледных матерей.
Таких же, как и я, сорокалетних.
Ещё вчера был зной и выпускной,
сегодня мальчики венчаются с войной.
«Они – мне дети», – талдычит в рацию военная сестра.
Она грешна, она же и чиста,
хоть и не мылась, кажется, неделю.
Но есть опять надежда, что с креста
Христа не снимут ни в конце апреля,
ни в мае. Будет некого снимать.
Он будет не распят, его научат,
как собирать АК. И даже внучек,
настанет день,
он к маме приведёт расцеловать.

«а если бы вы знали…»

а если бы вы знали
какие сообщения
присылают наши русские люди
когда кидают деньги на карту
в помощь пылающему Донбассу
на броню и еду
на рации и воду
они не пишут
пусть враг горит в аду
они пишут ласково
моему народу

держитесь миленькие
держитесь родненькие
храни Бог наших ребят
Москва с вами
Хабаровск с вами
Тула и Тверь
Калининград и Владивосток

они присылают деньги от родины
которая не забыла
по крупицам
деньги на хлеб и «птиц»
миллионы рублей

выживите
мы с вами
чем можем
через неделю ещё пришлю
детям Донбасса
старикам Донбасса
на благое дело
помощь солдатам
нашим в Новороссии

я читаю эти сообщения и понимаю
это поэзия

пёс меня разорви
если это не самая настоящая поэзия

21 грамм

Когда я была маленькой,
мне нельзя было одной
ни в лифте, ни в транспорте.
Это было до всяких историй с паспортом.
Каким он будет —
синим ли, красным ли?
Я жила тогда по зелёной корочке,
в ней было написано, что я дочка
Ревякиных Лилии и Николая.
Он сейчас за мною присматривает из рая.

А когда родилась уже моя дочка,
его первая внучка.
Спустя лет тридцать,
а может, и триста.
Василиса, кудрявая голова.
Её мать, поэт и коллаборационистка,
получила паспорт России.
После шести лет ожидания.
Красный. Красивый.
Ослепляющий своей красотой и военной славой.

«Сильный должен защищать слабого», —
говорил папа всё моё детство.
Восемь лет он лежит в Диком поле
под моим Донецком
и шлёт мне эти буковки.
Папиными молитвами.
Всё, что у меня есть, – это могильные плиты
отца и деда
под свинцовым донбасским небом.

В июле двадцатого под Ростовом,
когда меня произвели в рядовые
бескрайней страны,
от Калининграда и до Хабаровска,
много ли во мне тогда было радости?
Много.
Но и боли много.
«Должен ли сильный защищать слабого?» —
спрашивала я строго.

Спрашивала и даже требовала,
рассказывала про свинцовое донбасское небо.
Говорила: пора, пора
знамя победы поднять на-гора
из забоя, подвала, траншеи.
Победить уродливого Кощея.

24 февраля 2022 года
я проснулась около семи утра.
Из интернета на меня оскалилось слово,
только вот началась она не в тот день,
а весною четырнадцатого.
Я запомнила, какой серый свет
был в то утро на улице.
Как дочка улыбалась во сне,
какими огромными и синими
были глаза мужа.
На столике красным горчичником
лежал паспорт моей страны.
Тяжёлый обожжённый кирпичик,
но такой же лёгкий,
как душа.
Двадцать один грамм ровно.
Опасный, как бритва.
Красивый, словно икона.

Мариуполь

Есть у русских качество наживное.
Коль потоп, добудут чертёж адмирала Ноя.
И построят ковчег, настоящий ковчег для всех.
Над страной моей летит близорукий снег.

Где страна моя кончится, там она и начнётся.
Над Азовским морем восходит солнце,
над азовским горем взойдёт окровавленная пшеница.
Господи, доведётся ли помириться?

Мариуполь мой, бездыханное твоё тело,
сколько дней оно тлело, плавилось и болело.
Сколько дней твои люди – тусклые свечи —
до чего же хрупок мариупольский человечек.

Это новый вид, ещё неизвестный Homo,
обречённый выжить под обломками дома.
Обречённый смотреть на хлеб и глазам не верить.
Обречённый хранить ключи от сорванной с петель двери.

Мариуполь мой, на два берега поделённый,
принимавший в себя смертельные батальоны,
отдававший людей через узкие коридоры.
О тебе на высоком небе ведутся переговоры.

А с небес, как водится, горе заметно ближе.
Вот Азовское море берег песчаный лижет.
Вот стоит мальчонка на берегу – прогоревший факел.
Это брат мой двоюродный по отцу – Володя Ревякин.

«А май уже наступил – первое, второе, третье…»

А май уже наступил – первое, второе, третье.
Накрывает нас, маскирует нас камуфляжной сетью.
Поднимает над миром, обещает победу.
Я иду распечатывать портрет деда.

Мастерю себе щит – палка, кусок фанеры.
У деда глаза – сухой асфальт – светло-серые.
Смотрел ими пристально – орловский рысак, герой мой.
На щите, как живой, дедушка мой покойный.

Был бы доволен? Вырастил хорошую внучку.
Носит мою фамилию. Ревякины – род живучий.
И строевым по Тверской тащит меня сквозь время.
Мне в сорок третьем немец стрелял в колено.

А в сорок пятом в самом начале мая
я лежал под телами товарищей, думал, что умираю.
И только в две тыщи пятнадцатом уснул мертвецким.
Лежу в Диком поле между Докучаевском и Донецком.

Лежу, ни о чём не думаю и уже ничему не верю.
Я видел, как человек превращается в лютого зверя.
Но ни разу не видел, чтобы обратно зверь в человека.
Летят надо мною то ли аисты, то ли лелеки.

Летят вить гнёзда на разбитых войною крышах.
Когда-то мне моя Люба сказала: «Миша,
наши хлопцы не должны увидеть то, что снится тебе ночами».
Я тогда обманул её, ответил, что обещаю.

«А в Донецке цветёт магнолия…»

А в Донецке цветёт магнолия.
Наш Донецк – моя внутренняя Монголия.
Я хожу по нему раскосая.
И ни одного вопроса.
Все ответы здесь.
В этом раю военном.
Нет здесь слова «месть».
Лишь работа в четыре смены.
На-гора поднимают правду —
донбасское злато.
Слышь, работают «Грады» —
аккомпанемент для русского мата.

А в Донецке цветёт магнолия
на бульваре солнца русского ямба.
Моя внутренняя Монголия
вне бессовестной пропаганды,
вне всего, что имеет цену,
бесценная моя родинка
на израилевом колене,
на руке, не закрытой броником.

А в Донецке цветёт магнолия,
медовая, бесконечная.
Много ль знаю о боли я,
много ль знаю о смерти я?
На бульваре торгует ландышами —
цветами из Красной книги —
просто женщина ненакрашенная.
Приглядишься – глаза Марии.
Все там будем, в той книге Красной,
вымирающий вид растений.
Во дворах ландыши – рясно —
нашим мёртвым постели стелют.

«Если вам скажут другое, не верьте…»

Если вам скажут другое, не верьте!
Война бывает только в кино.
На ней не гибнут ни старики, ни дети,
ни мужчины, одетые в камуфло.
Это всё постановка, собранная декорация,
замысел режиссёра, искусственный нарратив.
Потому что война за гранью любого рацио,
абсолютное отсутствие перспектив.
Потому что как только ты дашь ей осколок шанса
убедить тебя, что с неба реальный свинцовый дождь…
Нет, уж лучше после этого киносеанса
верить, что просто встанешь и, пошатываясь, уйдёшь.
Вернёшься домой, вытащишь из кармана
бумажник, мобилу и смятый кинобилет.
Только вот вместо дома – воронки открытая рана —
Восемь. Донбасских. Лет.

Владислав Русанов

Вальс обречённых

Нас не язвите словами облыжными,
Жарко ли, холодно? По обстоятельствам…
Кто-то повышенные обязательства
Взял и несёт, а мы всё-таки выживем.

Мальчики с улиц и девочки книжные…
Осень кружится в кварталах расстрелянных.
Знают лишь ангелы срок, нам отмеренный,
Только молчат, а мы всё-таки выживем.

Не голосите, холёно-престижные,
Будто мы сами во всём виноватые.
На небе облако белою ватою
Мчит в никуда, а мы всё-таки выживем.

Не разобраться, что лучше, что ближе нам?
«Шашки подвысь и в намёт, благородие!»
Нам смерть на Родине, вам же – без Родины.
Вот как-то так… А мы всё-таки выживем!

2014

«Мой город. Мой Донецк. Моя печаль…»

Мой город. Мой Донецк. Моя печаль.
Вдохнул со стоном. Глухо. Больно. Стыло.
Так плачет оцинкованная сталь
от лёгкого прикосновенья била.

Молчит труба. Архангелы не спят,
взирают сверху вниз на толковище.
Лишь некто в белом с головы до пят
кричит, срываясь в рык, на пепелище.

А некто в чёрном скалит тридцать два
на кураже. Он зол, упрям и весел.
Где истина? Слова, слова, слова…
О славе, о героях и о мести.

Ещё не вечер, не гудит набат,
ещё снаряды не жужжат слепнями.
Донецк не спит и, немотой объят,
молчит, врастая в тишину корнями.

2017

Ангелы Донбасса

Маленький шахтёрский город,
пограничный с Россией.
Здесь
из окон пятиэтажки
небо такое синее.
Мальчик клеил из картона модели,
он мечтал в океане
водить каравеллы.
Он бредил парусами,
хранил портрет Колумба,
изучал такелаж, галсы и румбы.
Он остался под обломками
рухнувшего здания.
Украинский лётчик доложил
о выполнении
задания.

Самая обычная младшеклассница
знойным
луганским
летом
упрямо ходила в ДК,
занималась балетом.
Она крутила фуэте,
она стояла на пуантах,
легко различала аллегро и анданте.
Осколок прошёл навылет,
когда по Камброду
отработали украинские
миномёты.

Он мог бы стать актёром,
врачом,
инженером,
шахтёром,
пилотом…
Просто парнишка ещё не определился
с будущей работой.
Он часто сбивал коленки,
ругался со сторожами,
прогуливал уроки,
иногда курил за гаражами.
Скорая не успела помочь
даже просто уколом,
когда он зацепил растяжку
по дороге в школу.

Первого сентября
они входят в райские классы
и садятся за райские парты.
Белые.
Ангелы.
Донбасса.

2017

«Неидущий пути не осилит…»

Неидущий пути не осилит,
негорящий не будет в тепле,
а мне нравится ездить в Россию
по раздолбанной в хлам колее,

по гребёнке, накатанной танком,
по просёлку, где в пояс полынь,
по шоссе, где чернеют заплатки,
прячут оспины этой войны.

Тень дубрав и берёзок курсивы,
ширь полей и пригорков венец.
Открываю я снова Россию,
как влюблённый и жадный юнец.

Зачерпну я Россию горстями —
синь небес, духовитость земли,
от церквей до дворцов с крепостями,
величавость обеих столиц.

От Камчатки до Калининграда,
от ледовых широт до пустынь
всё в России мне свет и отрада —
я – её заблудившийся сын.

2018

«Я видел пробитые навылет панели…»

Я видел пробитые навылет панели,
я слышал, как пули срезают ветки,
я знаю, как вести себя при артобстреле,
я умею отличать прилёт от ответки.


Я видел, как дети боятся неба,
я слышал, как мать рыдает над сыном,
я знаю, как город выживает без хлеба…
И я не сумею простить Украину.

2019

Дикое поле

Мы – дети Дикого поля,
разбойничьей, злой удачи.
Мы малочувствительны к боли,
мы редко и скрытно плачем.

Несли нас пегие кони,
земля под копытом горела,
умели пустою ладонью
отбить печенежьи стрелы.

Теперь наши степи – пашни,
нарыты в них шахты-норы,
натыканы телебашни,
куда ни поедешь – город.

Теперь мы не головы рубим,
а рубим горючий камень.
Дымятся заводов трубы,
гремят и кузни, и станы.

Но войны степным пожаром
в начале нового века
пылают заревом ржавым,
и льются из крови реки.

Ни выкрики конной лавы,
ни поступь цепи пехотной…
Здесь делят виновных и правых,
на русских идёт охота.

Здесь снова до смерти спорят
селяне и рудокопы,
до пресного мелкого моря
тянутся нитки окопов.

Попробуй пустою ладонью
отбить осколок снаряда.
И скачут пегие кони,
и степь, словно простынь, смята…

Попробуй не чуять боли,
попробуй не видеть горя
в пределах Дикого поля
у малосольного моря.

2019

«Год за два на войне, год за два…»

Год за два на войне, год за два.
Наливается болью трава,
и скорбят без коры дерева,
и уже не звенит тетива.
Год за два на войне, год за два…

Год за три на войне, год за три.
Если сердце без фальши внутри,
поднимайся, иди и смотри
и дорогу другим протори.
Год за три на войне, год за три…

Год за пять на войне, год за пять.
Ты уже разучился мечтать,
ты уже разучился летать
и бредёшь через гиблую гать.
Год за пять на войне, год за пять…

Год за семь на войне, год за семь.
В бесконечном больном колесе,
из которого выйдут не все
по полыни в кровавой росе.
Год за семь на войне, год за семь…

2020

«Поля надели маскхалаты…»

Поля надели маскхалаты,
вороний грай.
Глядят расстрелянные хаты
за небокрай.

Торчат, чернея, дымоходы,
как в небо перст.
День ото дня и год от года
неси свой крест.

И ждут почти что без надежды
бойцы приказ,
который, получив депешу,
комбат отдаст.

И потекут, прорвав барьеры, —
долой тоску! —
рекой стальною бэтээры
по большаку.

Поддержат братьев батареи
стеной огня.
Победа воинов согреет
к исходу дня.

Рванёт на всю, героев встретив,
гармонь меха.
И расцветут улыбкой стрехи
разбитых хат.

2021

«А мы много хотим успеть…»

А мы много хотим успеть —
кто допеть, а кто долюбить.
А мы за нос поводим смерть,
из надежды свивая нить.

А мы много хотим сказать,
лишь бы слушать кто захотел,
лишь бы кто-то глядел в глаза
в суете каждодневных дел.

А мы много хотим забыть
и забудем – не в первый раз.
Чем казаться, так лучше быть
без иллюзий и без прикрас.

А мы много хотим понять,
не страшась ни тюрьмы, ни сумы.
Как ладонь ляжет на рукоять,
так за правду поляжем и мы.

А мы много хотим простить
и чтоб нас простила земля.
Веселей гляди, волчья сыть!
Нам полжизни ещё догулять!

2022

Александр Иванович Сигида

Цикл «Вместо репортажа»

«там – на картинках – красивые горы…»
Светлой памяти А. А. Гизая, погибшего 2 июня 2014-го

там – на картинках – красивые горы,
гордые профили дремлющих скал
(тут – бесконечное личное горе
и бесконечный смертельный оскал)

головы молча склоняя над гробом,
нам остаётся продолжить борьбу
(звонкий салют отзывается громом,
сопровождая жизнь и судьбу)

вот и дожили до грозного часа —
к нам возвращается время потерь…
(горы Афгана и степи Донбасса
соединились навеки теперь)

23.07.2014

Над гнездом кукушки

бороздят кукурузники
окаянный простор
(защищают союзники
купола и построй)

перекрёстки и улицы
прикрывает наш взвод
(не хватает Кустурицы,
чтобы снять эпизод)

бородатые всадники
набивают кули…
(закупались десантники
в день пророка Ильи)

02.08.2014

«натуральная околесица…»

натуральная околесица
надоела в конце концов
(повзрослевшие за три месяца
пополняют ряды бойцов)

тучи тянутся вереницами…
(возвращаясь на год назад —
надо справиться с небылицами —
надо всё как есть рассказать)

как мы вовремя успокоились,
почивая в богатырях…
(как полгода они готовились
в тренировочных лагерях —

и, послушные указаниям,
руки тянутся на восток…)
мракобесие – в наказание —
попадёт-таки под каток

(получается – эти <пальчики>
отпечатались в том году…)
наступают русские мальчики,
повзрослевшие на ходу

07.08.2014

«от помощи гуманитарной…»

от помощи гуманитарной
не заразиться гуманизмом
(жить захотели в унитарной —
перемудрили с механизмом)

кому пойти поставить свечку?
кому ещё спасибо скажем?
за рис, муку, пшено, и гречку,
и булку хлеба с камуфляжем

28.08.2014

«будем рыть землянки и стараться жить…»

будем рыть землянки и стараться жить —
миром в Атаманке надо дорожить

открываем лица – тянем провода
(появились птицы, и пошла вода)

холода всё ближе, что ни говори…
(залатали крыши – сушим сухари)

Выясним, кто круче, через телефон
и на всякий случай варим самогон

гречку да овсянку дали на паёк
(не согрев хозяйку, тает огонёк…)

12.09.2014

Ласточке

тают наши города
накануне долгой осени —
наступают холода —
(в роковом многоголосии

догорает огород —
перелётные снимаются…)
разбегается народ…
телезрители свыкаются

с монотонной чехардой —
канонада да рыдания
(жить с технической водой
можно долго…)
до свидания!

далеко видать с горы —
(как не вспомнить здесь про Воланда);

из-за жажды и жары
притупилось чувство голода

20.08.2014

Вместо репортажа

месяц не было связи —
ни грошей, ни воды
(выбирались из грязи,
как Москва из Орды)

ни к чему разговоры —
ложь ловили на слух…
(узаконить поборы
за войну и испуг?!)

оправдавшие напад
снова точат клинок
(ляжет солнце на Запад,
если встанет Восток)

01.09.2014

«здесь не сено, а манна…»

здесь не сено, а манна
застилая лиман,
солнце в сети заманит
серебристый туман

утро тянет волынку,
но блеснули лучи
и прохладную дымку
заключают в ночи

так, приветствуя просинь
переливами рос,
входит в раннюю осень
золотой сенокос

01.09.2014

По словам очевидца

нет ни Варяга, ни Грека
Ялта убит разрывной
(чтобы достать человека,
нужен тебе позывной?)

милая девушка-снайпер,
ты же невеста и мать…
(хитросплетения найма
нам никогда не понять)

Чёрно-белое движение
I
двери закройте – чёрная масса —
дети Одессы и дети Донбасса —
новую расу выдал халдей

бьёмся и курим с первого класса —
нам не досталось зрелищ и мяса —
нам не хватает светлых идей

II
вам непонятны наши заботы? —
без перспективы и без работы —
шахты закроют – заводы стоят;

взвейтесь кострами, чёрные ночи!
мы – добровольцы – дети рабочих —
братья таких же точно ребят

III
тонны добычи – метры проходки…
те, кто постарше и одногодки,
те понимают важную речь

что-то неладно в товарищах, если
мы забываем старые песни
и остывает русская речь

IV
юмор – отдельно, в сторону шутки;
жить в этом городе попросту жутко —
годы лихие всё ещё тут

нам не хватает надежды и веры —
полусвятые и полузвери —
все мы готовы на подвиг и труд

V
вольному – воля! Землю – народу!
нам наплевать на вашу свободу,
на радиацию, Раду и дым

деньги и злато где-то в столицах,
а в подворотнях хмурые лица

в этой державе жить молодым?

КОНЕЦ ЦИКЛА «ВМЕСТО РЕПОРТАЖА»

Передачи
состояние

ничего не просили…
(как живётся им там?!)
шлём посылки в Россию —
детям, внукам, сватам

из-за доли-злодейки
сам бы взвыл от тоски
(экономим копейки
и везём тормозки)

получается – <мало>
(вот малиновый джем,
украинское сало
и конфеты <рошен>

беды нас подкосили
(год не видели дочь);
собираем все силы,
чтоб хоть чем-то помочь

намечаются сдвиги,
только стены глухи;
(посылаем им книги,
посвящаем стихи)

Приятель

всего лишь оболочка
(дворовый дурачок) —
несвежая сорочка
да мятый пиджачок

сажает витамины —
петрушку и укроп;
(когда летели мины,
дурак копал окоп)

что ложки-поварёшки
да чистое крыльцо?
(последствия бомбёжки,
как видно, налицо…)

мы прятались, как мыши —
но дело ведь не в том;
без окон и без крыши
стоит опрятный дом

мы будем рыть окопы,
храня земли клочок;
ну что же вы, укропы?! —
взывает дурачок

19.05.2015

«открыты Веды и Авеста…»

открыты Веды и Авеста
как дар небесного Отца;
земля – Господняя невеста —
лежит в излучине Донца.

равнина потеряла стыд!
светя холмами и курганами,
весной раздетая лежит,
прикрывшись рваными туманами.

на краеведческом пути
не прозябала недотрогою;
и с <чёрным золотом> в груди
она идёт своей дорогою

минуя Индию… Иран…
в рассветном сумраке увидели:
горит огнями Русский СТАН
источником святой обители.

По России
(в поезде Новороссийск – Петроград)

даже земля не осела…
(мысли лихие оставь)
тянется с юга на север
наш безупречный состав

ливнем и чёрною тучей
нас провожает Донбасс;
на непредвиденный случай
взяли с собой про запас

бинт из солдатского ранца
берцы и термобельё
(даже блокнот Африканца);
не прорастает быльё

скачут коварные бесы
на пепелищах побед;
чёрное горе Одессы
не побелеет от бед

наше суровое время
новый опишет Гомер;
взвалит решительно бремя —
вот вам и личный пример

выдержат мощные плечи
нечеловеческий груз;
…бережно слушают речи
и умирают за Русь

каждый – исполнен отваги —
в сущее пекло – опять…
или на белые стяги
чёрные мысли порвать?

что нам любые ИГИЛы[9],
Сирия или Ирак?
не зарастают могилы,
и надвигается мрак

силы откуда берутся?
самое надо сказать;
(только бы переобуться,
раны перевязать)

выслушай новости тихо
и ни о чём не жалей —
невыносимое лихо
белого снега белей

вывод подобен позёмке
и вызывающе прост:
в нашем шахтёрском посёлке
каждая хата – блокпост

Александр Александрович Сигида

Art. Y. X.

Я помню эти ночи, полные огня,
А также свет
В конце дверей;
Напалма вспышка ослепила вдруг меня —
Всего лишь след
От батарей.

Координатами исписан был мой лист
Алхимик снов
Гвидо фон Лист
Когда нас формулам учил
Специалист
Дирекционный игрек-икс.

Кто путешествовал у ночи на краю,
Где тьма кругом,
Полночный Сплин;
Расчеловеченный, я тешил плоть свою
И стал знаком
С тобой, Селин.

В арт-инсталляциях он был специалист,
Как дирижёр,
Как Ференц Лист.
Декомпозиция
При помощи баллист
Дирекционный игрек-икс.

Мачете

Президента-христианина зарубили мачете —
Это было время борьбы церквей и мечетей;
Ведь находится рай, как известно, под сенью мечей,
Всесожжения ветхозаветного хлебных печей.

И мачете кромсали саванны, как слоёный наполеон,
И тогда для пацификации запустили туда Легион.
Это было довольно жёстко, обойдёмся без лишних слов.
Пожалели о появленье на свет
Палач
Каннибал
Людолов.

А потом зашёл бундесвер, и начался полный Раммштайн…
Ведь германцы – это германцы, и орднунг для них – мусс зайн.
И они обязали каждого нашить отличающий знак
С полумесяцем или крестом. Не желающих – в автозак.

Я люблю этот мир лицемерный и знаю его хорошо.
Если хочешь быть либералом, веди себя как фашо;
Человек – это хищный зверь, выползающий из болот.
А война – это плоти пиршество, и похоти, и охот.

9. «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ) – организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 29.12.2014.

Ништяк, прорвемся!


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 09 июн, 2023, 10:26
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 мар, 2014, 15:55
Сообщения: 22824
Откуда: Амурская область, Благовещенск
Страница 10

Новые Балканы

Если рассматривать кратко
Хроники новых Балкан,
Я вижу Младича Ратко;
Я вижу тебя, Аркан.

И лозунги те же, и гербы:
Здесь – «на гилля москаля»,
У них было «серба на вербу».
И краины, и поля.

И сербосеки
И правосеки
И в Боснии газават.
В союз нерушимый сплотили навеки
Советских неохорват.

Хроники янтаря

Немало сторчится на этой войне
Укропов и сепаров, что же, вполне
Эффект оправдают побочный.
Аффект проявляется очно.
Когда ты при пушке и на кокаине,
То влип ты в историю на Украине.
И клей исторический стал янтарём,
А ты в янтаре каменел бунтарём,
Ты стал Муравьём, Муравьёвым…
Апостолом? Большевиком?
Штыком, и маслёнкой, и новым цевьём.
И те, кто огонь разводил в январе,
Увязли с тобою в одном янтаре.

Одноглазый бог войны
Герману Власову

Ты одноглазый бог войны.
Ты бог дружин и дальних странствий
Восточно-северной страны…
…Вне времени и вне пространства.

Твой дух – как некий архетип,
Предвиденный Густавом Юнгом.
Он заражает, словно грипп…
Опасен старым, гибель юным.

Твой замысел повёл на Рим
Астарты сына, Ганнибала.
Он был силён, непримирим,
А Рима сила погибала.

А на востоке Антигон
Сказал: «Моя, моя Европа!»
Он Александра эпигон
И кличку носит он циклопа.

Империю разъединил —
Властолюбивая эпоха!
Дух распри хуже, чем ИГИЛ[10],
Где диадох на диадоха.

И Нельсон, непреклонный бритт,
Добавил треша и угара…
Смотри! Французский флот горит
У Абукира, Трафальгара.

Едва сломить хватило сил
Нам корсиканского мессию,
Но, как Кутузов говорил, —
«Сожжём Москву – спасём Россию».

Волков твоих призывный вой
О возвращении Вотана
Во время Первой мировой
Услышал… Впрочем, я не стану

Вам лишний раз напоминать
О тех, кто был тобой ведомым.
Про них написаны опять
Разоблачительные томы.

Когда пришёл тевтонам срок,
Тогда, опять, во время оно,
Ты удалился на восток —
Чтоб вдохновить сынов Сиона.

И может быть, Моше Даян,
Давивший танками арабов,
Был тоже пост-Гудериан —
Ближневосточного масштаба?

Года, столетия пройдут,
И примет жизнь иные формы.
И варварами назовут,
А может, войны станут нормой.

Ты одноглазый бог войны
Дух времени, огонь пророка;
Я не ищу ничьей вины,
Живя во время Рагнарёка.

Русский Лавкрафт

Если б я знал,
Я бы остался, как Говард Лавкрафт,
На чердаке, книжным червём, вечный изгой…
Я б не ровнял
В зимние ночи лунный ландшафт,
Я бы не брал
Книги в последний, решительный бой.

Если б любил,
Я бы не вёл себя, словно Лавкрафт,
Как дезертир, я бы оставил стылый окоп…
Плюнув на всё,
С милой еврейкой, Сонею Гафт,
С bad jewish girl
Я переехал бы жить в Конотоп.

Если б я был
Так беспристрастен, каким был Лавкрафт,
Я бы обнёс владенья мои крепкой стеной…
И свысока я наблюдал бы, как астронавт,
Тех, кто внизу
Всё не поделят шарик земной.

И всё хорошо,
Освобождён с боем Кадат.
Снова в поход, Р’лайх – позади,
Там, за спиной…
В Олатоэ
Не спит на часах с винтовкой солдат,
Волком глядит
На горизонт снежный степной.

Говард, пора.
Видишь знаки разрывов близ угольных шахт?
Слышишь ли крики мверзей ночных
Над нашей страной?
Фридрих-Вильгельм, снайпер Бодлер и
Русский Лавкрафт.
Время – вперёд…
Снова уходят в поход ледяной.

Пацифистам

Как византийцу ненавистна схизма
И манихейства, и иконоборчества,
Мне отвратительна идея пацифизма
В политике, массмедиа и творчестве.

Оно, как явный признак разложения,
Плетётся тыловыми демагогами
Холёно-Маяковского сложения,
Махаевщины Гогами, Магогами.

Они приходят с лирами и фондами.
Их голос ангельский так звонок вдалеке!
Но вижу я холодный коготь Мордора
В протянутой в приветствии руке.

Я буду с ними говорить о мире
На языке Давида и Эсфири.

Герои Лотреамона

Не раз от Седово и до Краснодона
Бывал я с героями Лотреамона.

Бессмертный таился во тьме пеликан,
Где бешеной злобой бурлил океан.

Блистали зарницы на небе Донбасса,
И я шёл путём Изидора Дюкасса.

И молний изысканный вился узор,
И вас наблюдал мой истерзанный взор.

Одни удостоились доли печальной
В постыдной экзотике ориентальной.

Не стану роптать, но их воля мертва
В погоне за призраками волшебства.
Пусть воля моя их разбудит, и скоро
Седьмую услышите песнь Мальдодора.

И я завершу Книгу Мёртвых Имён,
И ей позавидует Лотреамон.

Мой крест (ник)

Как крёстный отец
И крестоносец
Тебе, Саня,
Крестом, и Текстом,
И огнём перекрёстным
Реконкисты
Русской,
Что неизбежно грядёт.
Грядущее скрыто
Туманом войны,
Глаза сыновей
Слезятся от дыма.
В братоубийственных
Сагах и песнях
Старшей и Младшей
Эдды, мой крестник,
Правду найдёшь.
Пламя идёт
С далекого Юга,
Люди щадить
Не станут друг друга.
Меньше ресурсов.

И меньше воды,
Под яростью турсов
Треснут льды.
Эта война – не последняя, крестник,
Когда придёт чёрный наместник.
Пылающий юг,
Юные страны,
Тени империи Оттоманов,
Албания. Сирия, ересей клад,
Сельджуков натиск и Халифат.
Новый средневековый мир.
Войны за деньги и войны за веру,
Фанатики, викинги, кондотьеры.
Падение буржуазной химеры.
Век двадцать первый – мечей и секир,
И достижений, и поражений,
Готы и гунны – ориентир
Перезагрузок и новых вторжений.
Будет ещё Революции шторм,
Новой системы перезагрузки.
Знай, что молился об одном:
Саня, будь Сильным, Умным, Русским.

Ольга Старушко

«Симонов и Сельвинский стоят обнявшись…»

Симонов и Сельвинский стоят обнявшись,
смотрят на снег и на танковую колею.
– Костя, скажите, кто это бьёт по нашим?
– Те, кого не добили, по нашим бьют.

Странная фотокамера у военкора,
вместо блокнота сжимает рука планшет.
– Мы в сорок третьем освободили город?
– Видите ли, Илья, выходит, что нет.

Ров Мариуполя с мирными – словно под Керчью.
И над Донбассом ночью светло как днём.
– Чем тут ответить, Илья, кроме строя речи?
– Огнём, – повторяет Сельвинский. —
Только огнём.

«Ой мама родная…»

Ой мама родная
дай войны холодной
выйду на село
гляну как услышу
три снаряда в крышу
рядышком легло
мама да не плачу я
что ж она горячая…

Поклон

Кровоточат фонтаны Поклонной.
И с венком похоронным страна
смотрит вниз, как фигура с колонны,
на плакаты, на митинги, на
нас, живущих, на всех поимённо,
составляющих те миллионы,
кто забыли, что значит война.

Память павших Донбасса почтите
не парадом колонн и знамён.
Здесь честнее молчанье – не стон,
да, молчанье – не марш и не митинг.

Повторяя рефрены событий,
не теряйте связующей нити:
ни к кому не идти на поклон.

Через повешение

Пятнадцатый час
в Запорожье не могут снести Ильича.
И Днепр холодит
пожелтевшую челюсть плотины.
Но вот подцепили за шею – и тросом…
Кричат.
Сбылась голубая мечта копача
дармового бурштына.

Болтаясь на тросе, он смотрит с прищуром
в туманную даль.
Не место, не время в петле
размышлять о грядущих допросах.
Но время однажды свернётся петлёй.
И вернётся февраль.
И мiсто:
Крещатик.
Промёрзлые доски.
Верёвки.
…А лучше – на тросах.

Аллея городов-героев
Игорю Сиваку

Свечи на каштанах, жжёт акация.
У гранитной стелы кровь гвоздичная.
Одесситы не зовут на акцию.
Говорят: второго – это личное.

Ветераны. Бывшие блокадницы.
Ополченцы с флагом Новороссии.
Журналисты с микрофоном тянутся —
им всё комментарии, вопросы бы…

Да вопросов – море. Вот ответов нет.
Над аллеей тень такая зыбкая.
И над Графской чаек носит ветрами,
словно ленточки за бескозырками.

Друг гитару взял, но не настроен он
петь. Молчит под чёрными плакатами.
…Звали наши города героями.
Думали, что после сорок пятого
если и огни, то только вечные.
Что в Одессе май, что в Севастополе.
Тень каштана пятернёй на плечи нам
упадёт: да как же вы прохлопали?

Что же вы беды в упор не видели
в череде то митингов, то праздников?
Недобитки у освободителей
внуков уничтожили и правнуков.

…Горсовет напротив. Но ни лацканов,
ни чиновных гласов – не забудем, мол…
Лишь за сквером, сторонясь опасливо,
догорает дерево иудино.

Две вершины

Ну что же ты застыл, курган Матвеев,
на рубеже, где летом и зимой
в клубах тумана, вихрях суховея
Саур-Могилу видно по прямой?

Там голосит, как раненая, птица
среди руин и взорванных мостов.
А под тобой – нелепая граница,
автобус и дорога на Ростов.

Лицом на запад – взвод. Стоят где пали,
древко из стали сжав стальной рукой,
и в ярости молчат. Молчат в печали.
Война… а год какой? А век какой?

Вы в землю, не деля любовь сыновью,
легли на той и этой высоте.
А там опять бои. И слово «…кровью»
ржавеет на расстрелянной плите.

Как будто вашей крови было мало,
летели, разбудив от вечных снов,
осколки смертоносного металла
в окопы ваших внуков и сынов.

И взвод стальной в одном порыве весь бы
туда рванулся, им помочь готов.
Но только тот, кто жив, кто не железный,
уходит за кордоны блокпостов.

Песиголовцы

Этот страх с малых лет знаю.
Книжка та
на мове – от мамы:
вон выходят ночами
з гаю
люди с волчьими головами.
Как по воду пойдёшь к речке,
слева-справа шуршит сорго.
Вроде дом твой и недалече,
ну а если почуешь волка?

Мама слышит своих старших,
тёмный шёпот их о Волыни:
тихо, тихо кажи! Нащо?
Зачекай, не лякай дитину…

У моей бы спросить свекрови —
это после войны было —
как жених захлебнулся кровью
и нашёл в тех лесах могилу.

А они чёрта с два сгинут.
А они обойдут капканы —
и воткнут топоры в спину,
если помните про Галана.
А они уползут в схроны
да и пересидят где-то.
Выйдут оборотни в погонах
или даже при партбилетах.

Матереют теперь, звереют,
воют в городе и в деревне.
Не таятся ни днём ни ночью
и рисуют крюки волчьи.
Не смотри, что они сами
называют себя псами.
Брешут, точно, да что толку?
Видишь: волки – и есть волки.

Кто щадил их и кто плодил их,
столько лет охраняя норы?
Кто им дал осквернять могилы?
Кто им пули даёт и порох,
смолоскипу
и керосина?
Хто бажав створити як краще?
Тихо, тихо кажи! Нащо?
Де загине твоя дитина?

Мытарства

Помню литые, долгие дни
дочкиных тех каникул.
Папа сказал: уж ты извини,
нынче я без клубники.

…В Харькове душно. Плацкарт, стомлён,
ждёт обирал. Таможню.
«Сумки видкрыйте!» И тычет он
в банку: «О це – не можно!»
Я же везу три литра всего,
думал, гостинец внучке,
что ещё крымского, своего?
Мытарь царапнул ручкой
строчку в блокноте. Замер вагон:
муху слыхать в полёте.
Я к нему как к человеку. А он:
«Швыдче! Або выходьте!»
И проводник, опустив глаза,
(сам – на базар черешню):
батя, мол, слушай, теперь нельзя…
«Сыдячи в Крыме – ешьте!»
Как сыпану на перрон: да на!
Хочешь – подымешь с полу.
Выронил банку в сердцах: со дна
аж отлетел осколок…

Грядки, покуда хватает сил.
Гордость сынов крестьянских.
Ни у кого ни о чём не просил
выросший под Бердянском,
ведавший голод, стрельбу-войну,
суржик и мову: мамо!
Только разбили его страну,
да на осколки прямо,
чтобы из Харькова танки шли
в край, где печёт подошвы
пласт опалённой степной земли,
где, отзываясь прошлым,
снова грохочет беда-война,
и паренёк загорелый
горстку клубники возьмёт со дна
банки под артобстрелом.
Грядки в пороховом дыму.
– Сколько, бабуль?
– Нисколько!
Внуку гостинец бы своему…
Сладкая.
Без осколков.

Смертная колыбельная

В небе шелест, в небе свист,
баю-бай, ложись, ложииииись!
Заворкуют пули,
чтобы мы уснули.

Всю семью в одной могиле
здесь вчера похоронили:
комья взорванной земли —
всё, что мы от них нашли.

В наши хаты год шестой
смерть заходит на постой,
сеет мины вдоль обочин.
В огороде мёртвый кочет.

Спи в канаве, спи в траншее
с медным крестиком на шее.
Рухнул храм под Рождество,
дым, и больше ничего,
только в небе вороны
во четыре стороны.

Ляжешь в подпол, между банок.
Спит под боком кот-подранок.
Смотрят звёзды из-за туч,
сеют фосфор бел, горюч,
и висит над серой зоной
пепел – саван невесомый.

Бьётся, бьётся колокол
над горящей Горловкой
смертным боем: баю-бай,
головы не подымай.

Рядом с дочкой спит Кристина.
Вой не вой над гробом сына:
от осколков поутру
он закрыл спиной сестру,
наклонившись над коляской.
Спи, мой мальчик, смежив глазки.

Мы под Зуевкой на пляже
на песок горячий ляжем.
Под крылом мелькнувшей «сушки»
спят убитые игрушки.

Сын крестьянский, внук шахтёрский,
в обожжённом Углегорске
спи с оторванной рукой.
Со святыми упокой.

В школе «Град» повыбил стёкла,
и тетрадь в крови намокла.
Жерла гаубиц глядят
в детский парк и детский сад.

Шесть часов из-под завала
люди Глеба доставали.
Ваня тихо скажет папе
напоследок: мне поспать бы…

Засыпай в бинтах и вате
на столе, а не в кровати.
Спи-усни, не плачь, не плачь,
даже если плачет врач.

Вечный сон на лицах детских:
спят в Луганске, спят в Донецке.
И над плитами аллеи
ветви крыльями белеют:
сон как средство обороны
против боли, против стона.
Снег ложится, баю-бай.
Спи, мой ангел.
Не вставай.

Корни

Нет, неправда, что эти стволы не имеют корней.
Как бы их ни косили морские сраженья и войны,
в Севастополе на Корабельной моей стороне
спят поныне луганские пушки системы Гаскойна.

Сколько ядер отлито для флота, для русской земли,
сколько залпов победных давали в боях каронады…
С моряками орудия эти на берег сошли
и держали Малахов курган до последних отрядов.

Их отсюда тащили враги после Крымской войны
как трофей: до колоний, до самых канад и австралий.
И спасая, тогда корабелы родной стороны
вместо кнехтов стволы у разбитых причалов вкопали.

А потом на вершину обратно внесли на руках,
чтобы дети гордиться могли, чтобы были достойны
не медалей, не званий – стволов о двуглавых орлах
и корней Новороссии: пушек системы Гаскойна.

Матч

Играют немцы с киевским «Динамо».
А те, отбив от собственных ворот,
не сдавшись, снова лупят в сетку прямо,
как будто перед ними – вражий дзот.
Давай, хавбек, шустрей ногами двигай,
защитники, не прозевайте мяч!
Ваш Киев разгромила Бундеслига,
чтоб отыграть товарищеский матч.

Финал известен: футболистов сразу
со стадиона – в лагерь и в расход.
А фильм об этом запретят к показу,
когда придёт четырнадцатый год,
когда в Донбасс, на лица маски сдвинув,
как в раздевалку к игрокам – эсэс,
футбольные фанаты Украины
пойдут громить.
И «Град» падёт с небес.

Когда и мирный, и военнопленный
во рву – как будто снова Бабий Яр,
и весь Донбасс становится ареной,
а в секторах – прилёты и пожар,
когда его зелёные газоны
уже политы кровью в три ручья,
а линия разграниченья – зона,
где с боем вырывается ничья.

О мир, ты очумел на фоне спорта.
Отгородился баннером – и рад,
и вся игра идёт в одни ворота,
и убивают в дни олимпиад.
Пока нас развлекают мундиалем,
свистит снаряд вувузелой – не зря ж
фашисты, что когда-то проиграли,
на Украине празднуют реванш.

Музон фан-зон под пиво и сосиски…
Нам запрещает – здесь, в своей стране —
FIFA услышать голос вокалистки
с формулировкой: пела на войне,
где минами – по стадионам детским,
где смерть вопит из каждых новостей,
где отражал аэропорт Донецкий
атаки обезумевших гостей,
где, проклиная минское «динамо»,
расстрелянных хоронят пятый год.

На поле – бой. И вновь на нём упрямо
защитникам Чичерина поёт.

Лаки

Греческой деревни Лаки
нет на карте Крыма.

Мёртвых некому оплакать:
столб огня и дыма
подымался надо всеми
запертыми в храме.
Как бы ни летело время,
жжётся это пламя.

На земле седой и древней
только сердце стынет
над сгоревшими в деревне —
за год до Хатыни.
Это пламя станет злее.
И в его завесу
черноты добавит, тлея,
пепел из Одессы.
Жизнь за жизнью отнимая,
превращая в уголь,
запалят в цветущем мае
мирный Мариуполь.
Факел кто поднял и тычет
устрашенья ради?
Нет и не было различий:
сжёг людей – каратель.

Чернороты.
Черносерды.
Пляшка с керосином.
Те же фото.
Те же беды.
Тот же нрав крысиный.
Та же тьма, и всё чернее
ненависть и злоба,
потому что не имеют
ничего иного.
Знак дадут – они натянут
маски без лица.
И
генетическая память
как у полицая.
И от рук, и от одежды
так же тянет гарью,
и огонь, и ужас прежний.
Лишь война – другая.

Суворов

Не гнулся, словно был из камня высечен.
Резонов к отступлению найти
поныне не смогу не то что тысячу —
по пальцам не сочту и до пяти.

Когда б не сила русского оружия,
кто дал бы вам от басурман вздохнуть?
Не гетман, не предатели-хорунжие,
тем более не ляхи и не жмудь.

Вас турки продавали б полонёнными
и по сей час, когда бы не Москва.
Кто скачет с жёлто-синими знамёнами,
неужли швед? Я и его бивал!

Беспамятен народ, земля которого
добыта мной. Но совесть не в чести.
Вам впору бы молиться на Суворова.
Что памятник? Позора – не снести.

Покинув Киев, постою в Швейцарии
седым напоминаньем о войне,
когда мы с Альп лавиной, а не армией
свалились им как на голову снег.

Нет, монумент убрать – не главный стыд ещё.
Печальней, что средь киевских мужчин,
воспитанных в Суворовском училище,
на помощь мне не вышел ни один.

У тех, кто выкорчёвывал историю,
нет никакого права, хоть убей,
на мой редут в Крыму под Евпаторией,
Очаков, Измаил и Хаджибей.

Без нас из вас уже однажды выросла
дивизия СС «Галичина».
Пусть там, где нерусь погоняет вырусью,
бесславье и позор не имут дна.

Вехи

Там, где скифские бабы пугали чужую конницу
или Дикое поле оборонялось греками,
два солдата, два парня в ковыльных степях покоятся,
и могилы обоих становятся злыми вехами
на пути, где змеятся окопы, зияют воронки-кратеры:
не последняя боль на счету войны и не первая.
Эту землю хранили они под огнём карателей,
оборону держали от Славянска до Коминтерново,
ополчившись, стояли под ветром свинцовым намертво,
не сгибаясь от шороха смерти, летящей во поле.
И врастают корнями в донецкую землю снайперы:
из Одессы Скрипач и Ромашка из Севастополя.

«Уголёк»

Таких домов полно и в Подмосковье,
послевоенных.
Здешним невдомёк,
как страшен он – пустой, с пробитой кровлей,
стоявший в Углегорске «Уголёк».
Когда от прежней жизни только стены,
неизмеримой кажется цена
её, забытой, мирной, довоенной,
пока дымится новая война.

Пока их танкам на ходу раздолье:
прямой наводкой в каждый двор, подряд,
а выбьют их отсюда – через поле
из мести огороды кроет «Град».
Пока на крыше хвостовик от мины,
замрёшь, оцепенеешь от вины
за то, что эта стала слишком длинной:
уже длиннее той, былой войны.

Пока в гробах земли хоронят комья —
воронка, и ни дома, ни родни —
в далёком от Донбасса Подмосковье
увидишь целый дом.
Замри.
Моргни,
и вот он, «Уголёк», как будто снится
по здешним палисадникам прилёт.

И эркера сгоревшая глазница
глядит в упор в тебя который год,
когда от прежней жизни только стены,
обугленные контуры стены,
и невозможно, даже зная цену,
вернуться к мирной жизни без войны.

Пожар

Омытый жгучими слезами
неопалимой купины,
Донбасс – одно сплошное пламя,
где плавятся металл и камень:
огни от Сены не видны.

Не вам приносят смерть снаряды,
не к вам из-под могильных плит
родня взывает: горше ада!
Пожар, раздутый над Белградом,
Славяносербию палит.

Сквозь кладбище к аэропорту,
от Иверской до Нотр-Дам,
ни в год второй, ни в год четвёртый
не рикошетили прилёты,
не шелестело аз воздам.

Париж, Париж, ты стоишь мессы,
а тут не жаль, кого ни тронь?
Пусть фосфором воняют бесы —
не отзывается Одессы
нечеловеческий огонь?

Так снизойдёт ли благодатный?
Нет, гибельный – на Страшный суд
они придут, верша расплату:
и те, кто был убит когда-то,
и те, кого ещё сожгут.

Бездна

Всё равно что вычерпывать бездну горстью,
говорят, и не будет как прежде, бросьте.
У разлома времён, на переднем крае
мы стоим.
И смещается ось земная.
Но пока ещё можно, пока не поздно
хоть кому-то вернуть долгожданный воздух,
пусть земля и вода, и огонь небесный
указуют дорогу по краю бездны.

Икона

На второй седмице поста
явь пронзительна и проста:
воскресенье неотвратимо.

И Георгий вознёс копьё,
и разящее остриё
отливает огнём и дымом.
Где венец не снимал Христос
из осколков кованых роз
и земля ходуном ходила,
все, кто рос на войне, – герой.
Все, кто пали, пополнят строй
ополчения Михаила.

Всем иным – повторять канон,
разносящийся в унисон
с лязгом, шелестом, визгом, воем:
был безгласен я, глух и слеп.
Подающий им жизнь и хлеб
смертью смерть попирает воин,
отворяя проход из тьмы,
жизням их возвращая смысл —
непреклонен, правдив и грозен.

За Донбасс! На иконе там
у рыдающего Христа
на щеках высыхают слёзы.

Алексей Шмелёв

«Нацисты целились не в нас…»

Нацисты целились не в нас —
попали просто.
Ты кушай, кушай ананас
из девяностых,
мой милый мальчик голубой
или лиловый —
они пришли не за тобой —
они за словом,
стихами Пушкина пришли,
Толстого прозой —
тебя смущённого нашли
в невнятной позе.
Собрали кучку запятых
и пару точек —
с тебя и тех, кто, как и ты,
стекал в листочек.
Вот и скажи – по чьей вине
улов негуст их?
Толстой и Пушкин на войне —
в столице пусто.

2022

«Толпа, кричавшая – распни…»

Толпа, кричавшая – распни,
сегодня говорит – воскресни.
Я помню лес, я вижу пни —
и мне уже неинтересно.

Вы, ненавидящие свет
и тех, кто молится иначе, —
вы здесь сейчас, но вас здесь нет —
пока в хлеву младенец плачет.

Есть кто живой здесь? Отвори!
И выйдет ангел мне навстречу.
И скажет ангел:
– Говори.
И я за всё ему отвечу.

2022

«Это в новостях не показали…»

Это в новостях не показали —
камера от этого искрит:
мальчик на разбомбленном вокзале
с кем-то невесомым говорит.

Пляшут, как чумные ватты, омы —
воздух превращается в желе.
И кивает кто-то невесомый,
и уходит в вечность по золе.

Говорят, что истины просты и
нечего зазря узлов вязать —
но глядят на мальчика святые
и не знают, что ему сказать.

2022

10. «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ) – организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 29.12.2014.

Ништяк, прорвемся!


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 09 июн, 2023, 21:56
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+

Зарегистрирован: 29 янв, 2014, 14:16
Сообщения: 15133
Благодарю! За душу берет
а вот я сам сонет сочинил

Как будто весна началась на прошлой неделе
Но завтра цветки облетят
Если не перестанет Северный Ветер
Будь я проклят если не так!
А он веет иивеет сурово
Далекий и близкий мой брат!


 
 Профиль Отправить email  
 
СообщениеДобавлено: 09 июн, 2023, 22:08
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
Тюлень
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 18 ноя, 2008, 22:11
Сообщения: 16997
Откуда: СЕВАСТОПОЛЬ- изпонаехалисюдавсякие
Krugomer
Сонет, становится сонетом, когда он:

1. Несет в себе определенную ТЕМУ (как правило, возвышенную, философскую, отражающую определенную мысль, ТОЧКУ ЗРЕНИЯ), которая исполнена с помощью строф, каждая из которых последовательно и законченно ее развивает (в идеале - теза, антитеза, синтез, вывод.)

2. Написан литературным, возвышенным языком (высоким стилем), не содержит в себе смешения разных языковых стилей.

А далее вступают в силу все остальные признаки КЛАССИЧЕСКОГО сонета:

1. Количество строк - четырнадцать;
2. Количество строф - четыре (два катрена, два терцета);
3. Повторяемость рифм;
4. Система рифмовки:
- перекрёстная или охватная в катренах;
- разнообразная в терцетах;
5. Размер - пятистопный или шестистопный ямб;
6. Синтаксическая законченность каждой из четырёх строф;
7. Интонационное различие катренов и терцетов;
8. Точность рифм, чередование рифм мужских и женских;
9. Отсутствие повтора слов (кроме союзов, междометий, предлогов и т. п.).

I must be cruel, only to be kind:
Thus bad begins and worse remains behind.

За честность и прямоту суждений. Молодец! Ledand


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 09 июн, 2023, 22:29
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+

Зарегистрирован: 29 янв, 2014, 14:16
Сообщения: 15133
DeniSov

Да знаю я.
Классика сонетов это для меня конечно Э. Спенсер

У колеса от бешенной езды
стальной и тот сотрется ободок
и капли ниспадвющей воды
крепчайший камень
превратят впесок


 
 Профиль Отправить email  
 
СообщениеДобавлено: 09 июн, 2023, 22:59
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+

Зарегистрирован: 29 янв, 2014, 14:16
Сообщения: 15133
DeniSov

 
Ты чего хочешь? Чтоб я тебя опять нах послал в грубой форме и меня забанили?


 
 Профиль Отправить email  
 
СообщениеДобавлено: 09 июн, 2023, 23:12
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 мар, 2014, 15:55
Сообщения: 22824
Откуда: Амурская область, Благовещенск
Страница 11

«Умирал солдат, как говорится…»

Умирал солдат, как говорится,
Без ненужных фраз и медных труб.
И гуляла пьяная столица,
И домой разъехалась к утру.

Облаков плыла по небу вата
От земли до самых райских врат.
И спросил апостол у солдата:
«За кого ты воевал, солдат?»

И солдат, убитый под Донецком,
Протянул апостолу в горсти
В крови и поту рисунок детский
И услышал голос:
«Пропусти».

2022

Ништяк, прорвемся!


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 09 июн, 2023, 23:14
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+

Зарегистрирован: 29 янв, 2014, 14:16
Сообщения: 15133
ДОКУМЕНТ
Документ – латинское слово, буквально – доказательство, свидетельство, в письменном виде.

Я, русский поэт, гражданка России, рождённая в Киеве, в 4 года бегством оттуда спасённая от нацизма гитлерячьего запада, от геноцида, НЕ ПРОШУ, а ТРЕБУЮ, чтобы ООН, ЕСПЧ, все организации, занимающиеся защитой Прав Человека, все правительства стран, входящих и не входящих в военные блоки, признали документально, в письменном виде, и узаконили, что разжигание ненависти к России, русофобия – это преступление нацизма, террора, истребления стран и народов зверствами нацизма под видом "решения еврейского вопроса", "русского вопроса" и всех вопросов людоедского нацизма.

НЕ ПРОШУ, а ТРЕБУЮ это признать и документально узаконить на всех уровнях Государственной власти Российской Федерации. Русофобский нацизм, русофобия – ПРЕСТУПЛЕНИЕ, равное нацизму, геноциду, от которого я бежала в 4 года из Киева на Урал.

Данный текст – письменный документ, истр*бить такой документ невозможно.

21.01.2022

ЮННА МОРИЦ


 
 Профиль Отправить email  
 
СообщениеДобавлено: 09 июн, 2023, 23:24
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 мар, 2014, 15:55
Сообщения: 22824
Откуда: Амурская область, Благовещенск
Изображение

После публикации 10 марта 2016 года короткого эссе «Мёртвые не могут объявить голодовку, посвящённого убийству российских журналистов И. Корнелюка и А. Волошина и голодовке Н. Савченко, обвиняемой в причастности к этому убийству, страница Юнны Мориц в Фейсбуке была заблокирована администрацией соцсети без объяснения причин. В этом эссе Мориц выступила против кампании, развёрнутой на Украине и на Западе, по освобождению Савченко, её оправданию и героизации. На блокировку своей страницы на Фейсбуке Мориц откликнулась, опубликовав стихотворение «Не угрожает мне уныние и скука…»], эссе «Агрессия русофобских настроений на Фейсбуке» и «Йух знает что».

Не угрожает мне уныние и скука, –
Меня блокирует дирекция фейсбука,
Ей кажется, что можно топором
Оттяпать то, что мной написано пером!
Но тут весёлая срабатывает штука,
А для фейсбукнутой дирекции – наука:
Растёт моих Читателей число
В разы быстрее, чем до этого росло!
В бараний рог скрутить Россию хочет баба –
Краса и гордость украинского Генштаба,
И ей дирекция фейсбука помогая,
Меня блокирует, ах мама дорогая!
Когда фейсбукнутой дирекции приснится,
Что под запретом – дуба даст моя страница,
Пускай проснётся! Жуть какая – под запретом
Произведенье расцветает пышным цветом!
Блокад фейсбукнутых чудесные уроки:
Читатель любит арестованные строки,
Он знает, что не можно топором
Оттяпать то, что мной написано пером!
В бараний рог скрутить Россию хочет баба –
Краса и гордость украинского Генштаба,
И ей дирекция фейсбука помогая,
Меня блокирует, ах мама дорогая!
Дирекция фейсбукнутая, радуй
Меня своей фейсбукнутой блокадой, –
Растёт моих Читателей число
В разы быстрее, чем до этого росло!
10.03.16.

Ништяк, прорвемся!


Последний раз редактировалось Дадон 09 июн, 2023, 23:46, всего редактировалось 1 раз.

 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 09 июн, 2023, 23:37
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+

Зарегистрирован: 29 янв, 2014, 14:16
Сообщения: 15133
Дадон

Респект!


 
 Профиль Отправить email  
 
СообщениеДобавлено: 09 июн, 2023, 23:48
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 мар, 2014, 15:55
Сообщения: 22824
Откуда: Амурская область, Благовещенск
Она же.

Когда мой друг, болгарский стиховедчик,
Мне сообщил путём зеркального письма,
Что запад нас угробит, изувечит,
Я думала, что он сошёл с ума.
Был девяностый год, январь, зима.

У вас отнимут всё, писал болгарин,
Свою возненавидите страну,
Вам отомстят за то, что был Гагарин,
Что с вами Гитлер проиграл войну, –
За всё заставят вас признать вину.

Писал он закорючками, к которым
Приставить надо зеркальце углом, –
Так, вопреки запретам и затворам,
Проходят письма сквозь цензурный взлом, –
Стихи владеют этим ремеслом!..

На вас натравят всех, писал болгарин,
И всех отравят ненавистью к вам,
Вы содрогнётесь, как вас оболгали,
Когда пройдёт по вашим головам
Вся инквизиция – как пламя по дровам!

Я думала, что он сошёл с ума.
Но вдруг из Англии пришёл профессор в гости,
Его родню фашистская чума
Сожгла в печах и смолотила кости
Его родни – на скотские корма.

Он предложил мне подписать листок,
Там было много подписей и строк,
Что Сталин хуже Гитлера намного!..
Его послала я посредством слога
Туда, где Гитлер!.. Скатертью – дорога!

Привет, мой друг, болгарский стиховед,
Зеркальных писем автор и оракул,
Провидец, заглянувший в бездну бед, –
Благодарю, что не стонал, не плакал,
А проливал священной веры свет,
Что с нами - Бог и Родина побед!

Ништяк, прорвемся!


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 09 июн, 2023, 23:59
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 мар, 2014, 15:55
Сообщения: 22824
Откуда: Амурская область, Благовещенск
Она же

Сейчасно

Россию любить не модно,
Не выгодно и опасно.
Но честно и благородно –
Россию любить сейчасно.

Когда она будет в моде, –
Полюбит её отродье,
Которое ей от злости
Сейчасно ломает кости!..

Ништяк, прорвемся!


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 10 июн, 2023, 0:11
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+

Зарегистрирован: 29 янв, 2014, 14:16
Сообщения: 15133
Дадон

Да я у этой удивительной и благородной дамы имею честь в подписчиках состоять


 
 Профиль Отправить email  
 
СообщениеДобавлено: 10 июн, 2023, 1:04
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+

Зарегистрирован: 29 янв, 2014, 14:16
Сообщения: 15133
Северный ветер
далёкий иблизкий
мой брат


 
 Профиль Отправить email  
 
СообщениеДобавлено: 10 июн, 2023, 1:15
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 мар, 2014, 15:55
Сообщения: 22824
Откуда: Амурская область, Благовещенск
Krugomer писал(а):
Северный ветер
далёкий иблизкий
мой брат

:beer:

Северный Ветер.
Лена Макитрюк

Мне Северный Ветер пророчит лавину
Счастливых часов восходящего дня...
Я напрочь хочу разорвать пуповину,
Что памятью держит за горло меня...

Ах, Северный Ветер, лихая забава,
Ты вряд ли устанешь кружиться волчком...
На вихри твои не найдётся управа,
Тебя не поймать деревянным сачком...

В тебе столько Страсти, Свободы и Воли,
Ты Радости полон и ветреных дум...
Ты часто шалишь с незабудками в поле,
А чаща хранит твой загадочный шум...

Но если ты Судеб взрываешь страницы,
Вгрызаясь порывами в кромку листа,
То рок перемен все расчистит границы
И память окажется вовсе пуста...

Мой Северный Ветер, тебя призываю
Свершить своё действо, закончить обряд...
К твоим чудесам я усердно взываю -
Мне важно примерить... свой НОВЫЙ наряд...

На мой взгляд, очень непростое стихотворение, несущее важный смысл. Созвучный Вашему трехстишию (кажется, такие стихи называются хайку?)

Ништяк, прорвемся!


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 10 июн, 2023, 2:36
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
*****
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29 сен, 2015, 18:46
Сообщения: 1624
Откуда: Москва
Стихотворение от монахини Феодосии из Сольбинского монастыря.

…Ты не муж мне, не брат,
…Но родней во сто крат -
Тех, кого называют Семья!…

…Ты не муж мне, не брат -
Ты - Российский Солдат,
Тот, кто жизнью рискнул для меня.

Я тебе - не жена, не сестра и не мать,
….Но у Бога одно лишь прошу:
Чтоб помог он тебе без потерь воевать,
И свечу с февраля не гашу....

…Я тебя буду ждать!…
Как в лихие года - ждали дочери
с фронта отцов…
…И ночами не спать...
Ведь тебе там сейчас, -
…Знаю, - тоже, увы, не до снов....

Ты вернёшься живой!…
…В орденах, с сединой, -
Я тебя от беды отмолю..!
Ведь с тобою в бою будет верность моя,
- Верность в ВЕРЕ ,
в Победу твою!

…..Ты держись там, сынок!
Мой любимый! Мой брат!
.....Трудно, - знаю….
но всё же держись!

Ты - Герой!
Ты - Великий Российский Солдат!
И тебе уготована Жизнь‼️

Для наших ребят на передовой от РУССКИХ ЖЕНЩИН.

@basurin_e

"У России нет друзей. Они боятся нашей огромности. У нас есть только два надёжных друга: российская армия и российский флот!" (с)
"..ВКС ещё! Сегодня с утра штуки 3 вертушек до того летали, аж я подумал- хорошо, что наши!" (с) babay


 
 Профиль Отправить email  
 
СообщениеДобавлено: 10 июн, 2023, 3:10
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
12k сообщений+
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 мар, 2014, 15:55
Сообщения: 22824
Откуда: Амурская область, Благовещенск
Алиса 2015, стихотворение за душу взяло! Спасибо, джаночка!

Ништяк, прорвемся!


 
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 18 июл, 2023, 23:00
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
*****
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29 сен, 2015, 18:46
Сообщения: 1624
Откуда: Москва
Ссылка:
Олесь БУЗИНА

Великий украинский писатель. Подло убит режимом в Киеве четырьмя выстрелами в спину 16 апреля 2015 г за правду, за любовь к отечеству.
Изображение

Плачь, Украина, плачь!
Ты сама себе предатель и палач!
Ты своею собственной рукой,
Задавила разум и покой!
Убиваешь лучших сыновей!
...Ратуя на "злобных москалей"!
И кусая, как змея сама себя за хвост,
Создала в своих пределах ХОЛОКОСТ!
С кем же ты останешься потом,
Все разрушив, за каким бортом?
Может восстановишь ты свой дом?!
Только не поднять погибших в нем.

"У России нет друзей. Они боятся нашей огромности. У нас есть только два надёжных друга: российская армия и российский флот!" (с)
"..ВКС ещё! Сегодня с утра штуки 3 вертушек до того летали, аж я подумал- хорошо, что наши!" (с) babay


 
 Профиль Отправить email  
 
СообщениеДобавлено: 19 июл, 2023, 0:29
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
*****
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29 сен, 2015, 18:46
Сообщения: 1624
Откуда: Москва
Ссылка:ОЛЕСЬ БУЗИНА

Одно из последних стихотворений Олеся Бузины написано в 2015 году.

Я не люблю

Я не люблю летального исхода,
Я не люблю войну, война – дерьмо.
Я не пойму безмолвного народа,
безропотно надевшего ярмо.

Я не люблю всю копоть от майдана,
Я не люблю кровавый беспредел.
Уже как год зияет эта рана
И кровоточит тысячами тел.

Я не люблю, когда гарант закона
Уничтожает собственный народ.
Я не люблю стратегов пентагона,
Привыкших от войны иметь доход.

Я не люблю американцев важных,
Я не люблю заведомый обман.
Я не люблю политиков продажных,
Я никогда не полюблю майдан.

Я не люблю, что всюду лезут янки,
Линчуют Украину, как хотят.
Я не люблю, что киевские танки
Донбасс утюжат, города бомбят.

Я не люблю такую Украину,
Где честь и совесть проданы давно,
Где «градами» стреляют подло в спину,
Насилуют и грабят заодно.

Я не люблю цинизм политиканов –
Они людей меняют на барыш.
Их ждут давно курорты магадана,
Казённый дом и шифер серых крыш.

Я не люблю фальшивых демократов,
Они торгуют жизнями людей.
Их место там – в стенах шестой палаты,
Я не люблю бредовых их идей.

Я не люблю пассивных либералов,
Я не люблю предателей страны.
Я не люблю америки вассалов,
Я – против ужасов войны.

Я не люблю «шестёрок» псевдосмелых,
Хвастливые словечки "кто – кого",
Я не люблю истерик оголтелых,
Я не люблю толпой на одного.

Я не люблю коварство и измену,
Я не люблю за пазухой топор.
Я не люблю, когда лицом об стену,
Я также против выстрела в упор.

Я не люблю шизоидов во власти,
Я не люблю интриги и враньё.
Я не люблю оскал звериной пасти,
Когда над домом кружит вороньё.

Я не люблю двуличных фарисеев –
Они распяли Господа Христа.
Две тыщи лет войну по миру сеют,
У них душа черна и нечиста.

Я не люблю безверье и насилье,
Зачем дразнить насмешками ислам?
Когда же эта еврокамарилья
Запомнит, что «шалом» равно «салам»?...

Я не люблю бесстыдных лицемеров,
Они как будто не имеют глаз.
Я не люблю карикатур на веру,
Я не шарли, я – огненный Донбасс!

Я не люблю высокомерной фразы:
«Американцы – избранный народ».
Фашизм воскрес и нет страшней заразы–
Как будто снова сорок первый год!

Я не забыл победу в сорок пятом,
И в генах наших память не убить!
Мы кланяемся в пояс всем солдатам
Погибшим, чтобы нам спокойно жить!

Я не забыл героев Сталинграда,
Я не забыл про Курскую дугу,
И ужасы блокады Ленинграда,
Не сдавшегося лютому врагу.

Я не люблю трусливую Европу,
Она забыла, кто её спасал,
Как миллионы полегли в окопах –
Их до сих пор никто не сосчитал!

Я не люблю войну – она всё рушит,
Я не люблю, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда Россию душат,
Особенно, когда в неё плюют!

 "Я не люблю". Стихи Олеся Бузины на мелодию Владимира Высоцкого. Исполняет Валерий Толоконцев

"У России нет друзей. Они боятся нашей огромности. У нас есть только два надёжных друга: российская армия и российский флот!" (с)
"..ВКС ещё! Сегодня с утра штуки 3 вертушек до того летали, аж я подумал- хорошо, что наши!" (с) babay


 
 Профиль Отправить email  
 
СообщениеДобавлено: 19 июл, 2023, 11:58
Заголовок сообщения: Re: "ПоэZия русской весны". Стихи о Донбассе с 2014 года.
offline
СобКор

Зарегистрирован: 16 ноя, 2010, 20:12
Сообщения: 16661
Рубрика «История в словах»

«Нынче правды стало больше, и она на нашей стороне». Эти строки из произведения современного автора — доказательство того, что вера в мир и светлое будущее не должна нас покидать ни при каких обстоятельствах.



 
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 56 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа

Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения


Сейчас этот форум просматривают: Alleks99, Сателлит, genura, Google [Bot], Google Adsense [Bot] и гости: 357

Перейти:  
Правила севастопольского политического форума

 

 



Powered by phpBB © 2000-2011 phpBB Group
Русская поддержка phpBB