Sevpolitforum.info

Пасха. Мы в первый раз выходили с Алексеем Николаевичем на террасу перед дворцом. Чудный весенний день. В семь часов вечера наверху, в детских комнатах, происходит богослужение. Нас всего человек пятнадцать. Я замечаю, что Государь набожно крестится, когда священник поминает Временное правительство.
На следующий день мы по случаю чудной погоды выходим в парк, где нам теперь разрешили гулять; нас сопровождают караульные офицеры и часовые.
Желая немного размять себе мускулы, мы забавляемся разбиванием льда у плотины пруда. Толпа солдат и штатских не замедлила собраться вдоль ограды парка и смотрела на нашу работу. Через некоторое время караульный офицер подошел к Государю и сказал, что он опасается враждебной манифестации или даже покушения на членов Царской Семьи и просит нас не оставаться на том месте, где мы находимся. Государь ответил ему, что совершенно не боится и что эти добрые люди ему нисколько не мешают.
Пьер Жильяр
Царское Cело, Александровский дворец

Великим постом мы, как всегда, говели в церкви Мраморного дворца. На ектениях вместо Государя, Государыни и Наследника поминали Временное правительство. Дяденька, который раньше при этом крестился, теперь перестал это делать. На Пасху мы были у заутрени, у себя, в Мраморном. Дяденька из-за революции не пожелал надеть орденов, и мы были просто в кителях. Ген. Ермолинский явился во всех регалиях, но увидя, что дяденька без оных, снял их. Разговлялись мы в столовой, у матушки.
Князь Гавриил Константинович
Крым, село Мраморное

Светлый день — и по погоде, и по календарю. На душе же мне грустно-прегрустно, предчувствуя нависшую над нами грандиозную катастрофу. В речи за пасхальным столом у почтеннейшего «комкор» как-то так вышло, что он пожелал всего наилучшего тем из нас, кто останется в живых! На полях зазеленела травка, кокетливо смотрятся подснежнички, ландыши и фиалки.
Василий Кравков
7-й Сибирский армейский корпус

Вот и Пасха пришла. Первую весну в своей жизни я не чувствую ее+ и не волнует меня, что где-то на реках русских лед ломится, и птицы летят к нам с юга, и земля, оттаивая, дышит. Потому что война, а когда война, то лишаешься не только тишины душевной, а даже стремления к ней.
Как ни велико деяние, как ни торжественны эти похороны красных гробов, но сюда ничего не попадает. И не славой воскресшего Христа озарены лица бабушки русской революции, Плеханова и всех таких.
Разумник говорит, что будто бы невозможно удержать крестьян, которые вернутся с фронта, от захвата земли, значит, вместе с тем от огромного понижения производительности, сопряженной с разорением городов.
Михаил Пришвин
Петроград, 13-я линия Васильевского острова, 20

Иногда и первые ласточки летают с тяжестью домашнего гуся. По крайне мере, газеты передают, что «прибывающие с фронта делегаты передают, что в некоторых частях действующей армии лишь 17 марта получились первые известия о перевороте и об отречении Николая II».
Думаем, что именно здесь всего более уместна добрая русская поговорка «Лучше поздно, чем никогда»!
Новый Сатирикон
Петроград, Невский пр-т, 88

Сегодня был и обедал Мандельштам, которого я возил на вечерню Пасхи в Александро-Невскую Лавру. Там поместил его на клиросе. Епископская служба и пение митрополичьего хора ему понравилось. Самое же богослужение впечатлило его, и ему показалось, что оно совершалось и совершается в Лавре «для князей Церкви», а не для народа.
Сергей Каблуков
Петроград, Александро-Невская Лавра

Меня не раз здесь в русской печати обвиняли в том, что я будто стою на почве какой-то национальной исключительности. Меня называли социал-патриотом. Французы говорят: отсутствующие всегда виноваты. Когда я был в отсутствии, я не всегда был в состоянии, да еще при тогдашних русских условиях печати, отвечать на эти обвинения. Теперь я могу прямо сказать вам, что я думаю об обязанностях русского гражданина по отношению к русской земле. Меня обвиняли, называли социал-патриотом. Что значит социал-патриот? Человек, который имеет известные социалистические идеалы, и человек, который любит свою родину? Да, я люблю свою страну, и не считаю нужным скрывать это. Это чувство к многострадальной России вы у меня не вырвете.
Георгий Плеханов
Петроград Таврический дворец

Помолимся о Царе нашем несчастном, который в заключении встречает Пасху. И о наследнике Алексее Николаевиче, и о дочерях Ольге и Татьяне (других не знаю, кажется, Анастасия)... О немке — нет. Что такое царь? Надо ли написать КНИГУ О ЦАРЕ. Обязанность его, исключительно к величавости, настолько трудна и неизъяснима, что почти нельзя «быть хорошим царем». Хороших царей было 5-6: Кир, может быть, Дарий II, Рамзес, Тутмес, Артаксеркс (Сассаниды). Петр. Карл Великий. Цезарь и Август. Фридрих Великий. Наполеон.
И вот попробуйте выдерживать это величие во всем. Нет, что же «выдерживать»: быть подлинным и оригинальным во всем величии. Конечно, это почти божеское качество, и цари недаром называются «земными богами». Так это и есть. Это не слово, а дело; не лесть, а истина.
У царя есть мерцание бога. Царь есть ресницы Божии. Их глаз: о, тогда лицо ли ... Но — решил ... «Царь всегда прекрасен». Царь не имеет права быть некрасивым. Бедный наш царь был некрасив.
Но мы должны любить его и некрасивым. Отношение к царю вообще должно быть безумным. Если оно не безумно, то тогда, кто относится к нему не безумно, он должен казнить.
Он бог. Земной и на земле, если бог — то все-таки чрезмерен.
Василий Розанов
Петроград, Шпалерная ул., 44

Каждый день после обеда император выходил в сад с детьми и под наблюдением многочисленной стражи колол лед и расчищал снег. Место для этого спектакля обычно выбиралось возле ограды парка, и обитатели Царского Села, особенно низшие классы, собирались на другой стороне поглазеть и поглумиться. Вокруг раздавались грубые и иногда непристойные замечания, в то время как император спокойно продолжал свою будничную работу, будто ничего не слыша.
Великая княгиня Мария Павловна (младшая)
Царское Село

Обед у Бенуа. Опять политика. Меня, и без того левого, поучают из газет «Известий». Анна Карловна и Атя читают мне выдержки вслух речи большевиков. Я впечатлен. Шура тоже говорил мне интересные вещи против Временного правительства и Англии.
Потом пришла молодежь. Яковлев, Петров-Водкин. Яковлев и Шура о том, какой должна быть Академия. С Вальполем спор долгий и ядовитый с моей стороны. Моя антианглийская платформа. Он злился.
Константин Сомов
Петроград

Торнео. Ночью. Переезд по замерзшему заливу на санях. Длинная узенькая лента саней. На каждых из этих саночек по два человека. Напряжение достигает максимальной степени. Наиболее экспансивные из молодежи (покойный Усиевич) нервничают необычайно. Сейчас мы увидим первых революционных русских солдат. Владимир Ильич внешне спокоен. Его прежде всего интересует то, что делается там, в далеком Петербурге. Через замерзший залив, занесенный глубокими снегами, он напряженно смотрит вдаль, и глаз его как будто видит на полторы тысячи верст вперед то, что происходит в революционной столице.
Мы на русской стороне границы (нынешняя граница Финляндии со Швецией). Наша молодежь прежде всего набросилась на русских солдат-пограничников (было их, вероятно, только несколько десятков человек), с которыми начинает зондирующие беседы. Владимир Ильич прежде всего набросился на русские газеты. Отдельные номера питерской «Правды» — нашей «Правды». Владимир Ильич впился в газетные столбцы. Качает головой, с укором разводит руками: прочел известие о том, что Малиновский оказался-таки провокатором. Дальше, дальше. Настоящую тревогу вызывают у Владимира Ильича некоторые недостаточно выдержанные с точки зрения интернационализма статьи в первых номерах «Правды». Неужели? В «Правде» недостаточно ясна интернационалистская позиция! Ну, мы с ними «повоюем», линия будет исправлена скоро.
Первые встречи с «керенскими» поручиками, «революционными демократами». Затем — с первыми русскими революционными солдатами, которых Владимир Ильич уже через час беседы окрестил «добросовестными оборонцами», которым надо особенно «терпеливо разъяснять». По приказанию властей группа солдат сопровождает нас до столицы. Сели в вагоны. Владимир Ильич «впился» в этих солдатиков. Пошли разговоры о земле, о войне, о новой России. Особая, достаточно хорошо известная манера Владимира Ильича подходить к рядовикам рабочим и крестьянам сделала то, что через самое короткое время установилось великолепное товарищеское взаимоотношение. Беседа идет всю ночь напролет. Но солдаты-оборонцы стоят на своем. Первый вывод, который делает Владимир Ильич: оборончество — еще большая сила. В борьбе с ним нам нужна твердая настойчивость. Но столь же необходимы терпение и умелый подход
Григорий Зиновьев
Торнео

Группа русских, которая сейчас находится на пути к Петрограду, включает в себя тридцать человек, которые ранее проехали через Германию в опечатанном вагоне. Среди их лидеров — радикальный социалистический лидер Ленин и другой радикальный агитатор за мир, Зиновьев. Оба — члены Центрального комитета своей партии, редакторы партийных газет в Женеве и известные участники Международной социалистической конференции в Циммервальде.
Тот факт, что русские пропагандисты мира, в большинстве своем радикальные социалисты, получили разрешение на пересечение Германии по пути из Швейцарии в Россию, похоже, демонстрирует то, что немецкое правительство как минимум не желает чинить препятствий этому движению.
The New York Times

Все мысли в России. На финских вейках переехали границу. Уже все милое, свое — плохенькие вагоны третьего класса, русские солдаты. Ужасно хорошо. Немного погодя Роберт уже очутился на руках какого-то пожилого солдата, обнял его ручонкой за шею и что-то лопотал по-французски, и ел творожную пасху, которой кормил его солдат. Наши прильнули к окнам. На перронах станций, мимо которых проезжали, стояли гурьбой солдаты. Усиевич высунулся в окно: «Да здравствует мировая революция!» — крикнул он. Недоуменно посмотрели на едущих солдаты.
Мимо нас прошел несколько раз бледный поручик, и, когда мы с Ильичем перешли в соседний пустой вагон, подсел к нему и заговорил с ним. Поручик был оборонцем, Ильич защищал свою точку зрения — был тоже ужасно бледен. А в вагон мало-помалу набирались солдаты. Скоро набился полный вагон. Солдаты становились на лавки, чтобы лучше слышать и видеть того, кто так понятно говорит против грабительской войны. И с каждой минутой росло их внимание, напряженнее делались их лица.
Надежда Крупская вместе с Владимир Ленин
Швейцария

В этом году Пасха проходит так безболезненно, как никогда. Оказывается теперь только, что насилие самодержавия чувствовалось всюду, даже там, где нельзя было предполагать. Ночью вчера я был у Исаакиевского собора. Народу было гораздо меньше, чем всегда, порядок очень большой. Всех, кого могли, впустили в церковь, а остальные свободно толпились на площади, не было ни жандармских лошадей, создающих панику, ни тучи великосветских автомобилей, не дающих ходить.
Иллюминации почти нигде не было, с крепости был обычный салют и со всех концов города раздавалась стрельба из ружей и револьверов — стреляли в воздух в знак праздника. Всякий автомобиль останавливается теперь на перекрестках и мостах солдатскими пикетами, которые проверяют документы, в чем есть свой революционный шик. Флаги везде только красные, «подонки общества» присмирели всюду, что радует меня даже слишком — до злорадства.
Александр Блок
Петроград, ул. Офицерская, 57, кв. 21

Иногда наступает страшное время. Наступают рождественские или пасхальные праздники, когда тучи, легионы краснолапых родственников вылезут изо всех щелей, вылезут даже те, которые целый год носу не показывали, а теперь считают нужным «навестить» вас …, потому что иначе, по их мнению, вы обидитесь, что они вас забыли. Гоните их в шею, читатель, бейте, унижайте, плюйте на них и разрушайте их, оскорбляйте и морите их голодом, пусть они одумаются, краснолапые, и перестанут быть родственниками.
И вам будет хорошо, и они от этого только выиграют..
Аркадий Аверченко
Петроград