Tanshasm писал(а):
я посмотрела Зулейхуда, не без ляпов, конечношумиха не понятнаа фильм понравился
Ну, как говорится, кому и кабыла невеста. Кому и высер – божественная амброзия. Да, фильм, как и книга про Зулю – это именно высер, высер на русских, на татар, на наше прошлое и историю. Как есть. Начнём, однако, издалека.
Есть простые способы манипуляций. Примитивные. Из разряда, как любят манипулировать наши маленькие украинские друзья. С их точки зрения, я – раб. Потому, как выбрал вместо свободы мрачный путинский (сталинский) мордор. Проблема в том, что свободу мне никто не предлагал, и то, что вы свободой именуете – ей не является, не то, что при близком рассмотрении, ей не является даже при беглом взгляде издалека. Ровным счетом, как СССР Сталина, Россия Путина не есть какой-то мордор и рабство. Скажем, Солженицын в своем «Гулаге» манипулирует не менее топорно. С одной стороны, вот бородатый классик про хлебушек рассуждает: «А какой белый хлеб пекли ещё и в двадцатые годы! – караваи пружинистые, ноздреватые, верхняя корка румяно-коричневая, промасленная, а нижняя с зольцой, с угольком от пода. Невозвратно ушедший хлеб! Родившиеся в тридцатом году вообще никогда не узнают, что такое хлеб». Или вон, волает бородач: «крестьянское население радушно относилось к тамошней власовской части — та часть не грабила, не дебоширила, имела старую русскую форму, помогала в уборке урожая… В нее приходили записываться добровольцы из гражданского населения». То есть, выбирай, громодянин! Хлебушек с зольцой и корочкой, политой маслицем из под коровьего хвоста, солдат в старой русской форме вместе с крестьянами працующими золотые колоски – или мрачный сталинский ГУЛАГ. Вот такая вот простая манипуляция. Простая до того, что манипулянта хочется избить железными трубами до полусмерти. Опосля отлить водой из ведра, да как он отпердится да откашляется, спросить: «Понял, гнида, за что»? А уж коли не понял, так продолжить экзекуцию до победного конца.
Ну-с. Приступим. Первое, что бросается в глаза – дикий мискастинг. Зулейха – молодая селянка уже успевшая родить 4-х детей, которые, как я помню из книжки, либо померли родами, либо младенцами. Чулпан Хаматова – тётенька лет хорошо за сорок, во-первых никак не похожа на молодую девушку, а во-вторых, благодаря телу и фигурке современной городской фито-няшки никак не похожа на крестьянку. Ну, не бывает крестьянок с фигуркой фито-няшки, на которой пилинг, шугаринг, загарчик и регулярные СПА-процедуры, что мы видим по сцене в бане в первой серии, видны не вооруженным глазом. У Зули – есть свекровка – отмороженная домашняя тиранка и мегера, которую играет тёханька за сорок лет. Такая же городская фито-няшка, что благодаря сцене в бане, раскрыто на сто процентов. То есть она – на татарскую сельскую бабку не похожа вообще не разу. В принципе, вот Чуплан могла сыграть свекровь, ну там, морщины ей дорисовать тончиком, а свекровь, если ей морщины с лица смыть - Зулю. Ничего бы не поменялось. Вообще. Ну, отличный фильм, прямо с этого момента. Что я могу сказать. На роль татарской девки берем сорокалетнюю актрису, на роль татарской бабки – тоже берем сорокалетнюю актрису. Замечательно! У Зули есть муж – Муртаза. Настоящий бабай. Мордат, широкоплеч, грудь как бочка, пузат, ладони без мозолей, постоянно в шубе вот с таким воротом – сразу видно, что кулак, а то что в тюбетейке, даже на морозе – так это, чтобы сразу видели, что не Ваня русский, а татар. Муртаза живет богато, коровка, две лошади, мельница прямо во дворе дома. Ну, спрашивается, конечно. Для начала у авторки книжки, которую я в своё время читал. Вот, авторка, ты хотя бы была в деревне, ну разок? Ну, может в Голландию же каталась? Магнитики там видела, ну там с меленкой ветряной на каменном основании с белыми лопостями, а вокруг луг, да на нём овечки пасутся чи ещё какие коровки с пятном во весь бок? Видела. А вот магнитиков с меленкой посреди деревни же не видела? Верно, не видела. Потому как мельницы ветряные не строят посередь деревни. Почему? Ну, на то есть несколько причин. Первая, потому, что деревня строится, там где жить удобно, то есть в месте защищенном рельефом от ветра, желательно к воде поближе. А мельница, строится там, где ветер есть. Воторая причина, в том, что ветряная мельница не современный ветряк ВЭС. То есть привода на лопасти не имеет. Их нельзя повернуть по ветру, чтобы ветряк крутиться перестал, когда в работе нет нужды. То есть ветряк крутится всегда, ты ремень с вала можешь откинуть, чтобы жернов не молотил, а вот ветряк будет крутиться всегда. А как следствие мельница всегда в независимости от того работает она или нет – будет шуметь и скрипеть, то есть жить рядом с ней невозможно. Есть и третья причина. На мельнице мелют зерно в муку, а мучная взвесь имеет свойство взрываться и вызывать пожар. Оттого за устройство ветряной мельнице в центре села, что мелит зерно в товарных количествах, благодарные односельчане мельнику намнут бока и отпинают жопу, раз он тупой головой недотумкал. Ибо односельчанам не хочется разом стать бомжиками погорельцами. Беда в том, что в свое время Гюзель Яхина – авторка (специально использую этот украинский новояз) книжного поделия по которому сняли сериал, где-то в глубоком детстве услышала про «подпольные» кулацкие мельницы, которые организовывались именно в крестьянских подворьях, да вот услышав звон, так и не сообразила о чём вообще он.
Вот у моей прабабки Анны была подпольная кулацкая мельница прямо у нее в сарае, это от того, что моя прабабка была именно ей. Кулачкой. Вдовой, староверкой, кулачкой. И вот у нее была эта мельница – две деревянные плахи, на которых набиты металлические абразивные диски. Привод у мельницы – три подростка. В чём ее цимес. Вот, сторож колхозный Вася нацюровал три мешка зерна. Куда он его понесёт обмолоть? Ну, точно не на колхозную мельницу. А пойдет он к Анне. Хоть до того, как падет в указанную нужду, слухи про нее всякие распускал и не иначе как мироедкой не именовал. И вот пердя от страха, что застигнут его односельчане, Вася сгрузит у Анны на дворе три наворованных мешка, и между ними состоится, наверняка, вот такой диалог:
- Анна, голубушка, смели.
- Смелю, душенька, но половину себе возьму из помола.
- Анна, побойся бога!
- Ты, Васенька, бога-то не поминай в суе. Кто в моих деток, Санька, да Степашку солью давеча стрелил, когда они на поле колоски собирали? А? Все деревенские хлопцы колоски собирают, а стрелил ты Санька моего да Степашку? Или память тебе отшибло?
- Дык, я жеж сторож, велено! Тыж сама не в колхозе, не сеяла, не убирала. Вот папки других хлопцев сеяли и убирали, но не твоих. Звиняй, голубушка.
- Ну и ты меня звиняй, с других бы взяла бы четвертную, а с тебя половину. Ну, не любо – так бог с тобой. В колхоз свой сходи, там тебе краденое помелют.
Ну, ничего не поделаешь, отдаст Вася половину, пусть и потом будет рассказывать, что на Анну, бл**ь такую, управы нет, и колхоз она на известном месте, будь оно у нее, кабы мужиком родилась, вертела. Оттого, что дочь ее старшая в главной усадьбе Сельпо заведует, потому, что Анна тамошнему председателю кума. И слова ведь не скажешь. Сделай что Анне, она ему пожалуется, а тот на тебя своих шабашников натравит, изобьют до полусмерти, а то и хату спалят. И участковый вон, периодически мельницу ее ликвидирует, вон чурбаки порубит, да акт составит, а Санёк со Степашкой те круги абразивные вон на новые плашки присандалят, да дальше себе мелют, как ни в чём не бывало. А вон, Ванька, косой, что у околицы живет, задумал себе такую мельницу замутить, так участковый-гидра тут же нарисовался, и чурбаки нарубил, и круги абразивные изъял, да ещё и в суд потащил как вора, чуть всё краденое зерно в колхозе на него не повесил, до сих пор Ванька очком играет, радуется что не сел, хоть и последнее отдал.
Ну, вот такие вот они деревенские нравы. Просто мадам Яхина, а следом и режиссер киновысера нихрена не поняли, оттого, у Муртазы ветряная мельница прямо впритык к деревенскому дому стоит, крыльями машет, да мелит. Глупость? Да.
Ну, вернёмся к киноподелию. Действие киноподелия происходит в 1930-м году, о чём говорит надпись во второй серии на казанской кремлёвской башне «TASSC 1920-1930». Юбилей празднуют АТССР. Вот просыпается Муртаза, да с соседом по соседски елдыкает, что вон она чего «новая власть-то» затеяла. Ну, коль скоро Муртаза в 17-м году спать лек, а в 30-м проснулся, ну так она ему и новая. А так-то она уже 13 лет как старая, десятилетний юбилей уже по татарской автономию празднуют. А ему, как мудаку, всё в новь. Муртаза, действительно, что в книге, что в фильме выведен редкостным мудаком, из тех, кто на всемирном конкурсе мудаков второе место всегда занимает. Потому, что даже в мудачестве – мудак. На секундочку, Муртаза – кулак. То есть первый парень на деревне, тот кто деревней правит и вертит, тот, кому все должны, власть которого держится в его крепких мозолистых руках и подкреплена хмурыми парнями в ватниках и с обрезами, обязанных Муртазе по гроб жизни. Работничков чего-то как-то на поддвории у Муртазы не видать, мельница сама крутится, коровушку вон Чулпан доит. Одна бабка волает постоянно – «ЗулейХА, ЗулейХА»! И на какие шиши-то он себе полушубок нажил барский, мельницу – чисто небоскрёб, бабке кровать трёхспальную, себе такой же трёхспальный траходром – не понятно. По убранству избы тоже не скажешь, что Муртаза татарин и мусульманин. Ничего вообще об этом не говорит. Вон, скажем, в Альметьевске, берешь такси – Шевроле Круз, внутрь заглянул – а там бабайский тюнинг – зелёная бахрома торпеду и приборную панель оторачивает, на зеркале в салоне вымпел с изображением Каабы подвязан – сразу понятно – татарин везёт. Ну, отчего-то у Муртазы с делами культа и национального татарского быта в доме туго, одна тюбетейка на голове.
И вот Муртаза советской власти решает сопротивляться. Не возглавить, скажем, коллективизацию, да самому в председатели залезть, ну и единолично определять, кто у нас тут на селе кулак, а кто нет. Кто на селе жить останется, а кто в лишенцы, в административно выселенные с узлом за плечами подастся. Или там на сход повлиять, чтобы не смели там его в кулаки записывать, а то его верные подкулачники любителей сего дела палками до состояния тряпичной куклы забьют. Нет. У авторки книжки и творцов киновысера Муртаза – мудак, а оттого действует по-мудацки. Сначала сахарок ядом поливает, мол потравлю я усю скотину. Потом, с одного удара топором рубит коровушку, Зуля грудью своей лошадку загородила, а то Муртаза и её бы рубанул. Ну, хочется, спросить. Вот Яхина, хоть овцу на уразу или ещё какой курбан-байрам резала? Ну, вот так: стоит овца, а тут напротив Яхина с топором. У меня есть подозрение, что Яхина при таком раскладе от овцы-то огре**т нешуточных звездюлей. А тут корова с рогами, а тут ты на нее – мудак в истерике да с топором! Здесь по-хорошему уже можно было и переходить и к ужасам заезжего отряда НКВД! Который бы отыскал бы после этого кадра порванного на тряпки Муртазу, ошмётки которого волающая коровка месит в навозе. И не понадобилось бы ни идиотской поездки на кладбИще. Но, у Яхиной и киноделов мнение-то свое.
Расправившись лихо с коровкой, Муртаза собирает сани, на которые сгружает парочку мешков зерна и Зулю, да едет на кладбище. Где в одной из детских могил есть у него захоронка – свежеструганный сундук, куда он, раскопав и не запотев в мороз могилку, ссыпает зерно. Чтобы советской власти не досталось. После чего в приподнятом настроении возращается с Зулей обратно. Увидав разъезд НКВД как раз на выезде с кладбища, Муртаза приходит в восторг! С топором бросается на чикистов, и то верно. Ну, уж коль скоро коровку-то он топором одним махом уработал, то НКВДшников-то он точно с полпинка усих порубит на ремни и конфетти вместе с лошадьми. Но у НКВД оказался с собой секретный прием, не ломик в рукаве, но наган в кобуре. «Посан шёл к успеху, но не свЯзло, не фартануло». Первой же пулей из нагана, Муртаза, не успев как следует напрыгнуть с саней, отправился в гости к Аллаху. Вот как бы был бы у коровушки наган-то, всё бы у нее сложилось бы иначе. Отряд НКВД (будущий главный герой и пихарь Зулейхи, пара-тройка линейных стрелков и полковая бл**ь, куда же без неё?) оказывается не просто так проезжал, а приехал он в село, всех коллективизировать, всё отобрать, а самых крепких и справных хозяев, соль земли, руки золотые, отправить в мрачный ГУЛАГ. Вот такая вот зигагулина.
Ну, вопросов возникает, конечно много. Скажем. Советская власть к коллективизации, ну вот она к с наряду подходила четыре раза. Первый раз ещё дедушка Ленин был жив. И была концепция кооперации, где мы кооперируемся добровольно, постепенно, с разнообразием форм. Хочешь – в товарищество по обработке земли, хочешь – в трудовую артель, что и есть прообраз колхоза, хочешь в коммуну, что уже таки классический кибуц.
В первом варианте крестьяне кооперируют свой труд, при этом средства производства и личная собственность остается за крестьянином, хотя и использовались совместно в соответствующий период деятельности. Этакий вариант договора о совместных действиях.
Во втором случае – крестьяне создают некое юридическое лицо, имеющее единоличный исполнительный орган имеющий право действовать от его имени без доверенности, коллективный исполнительный орган, объединяют свой труд и передают юридическому лицу принадлежащие им средства производства и пахотную землю. Вот это есть классический колхоз. То есть, поясняю на пальцах. У колхоза есть правление, которое избирается членами колхоза из колхозников. Есть председатель, который так же избирается колхозниками из своих. То есть каждый колхозник принимает участие в управлении колхозом, может избираться на высшие должности и избирать. Он туда передает средства производства, то есть: тягловую скотину, лошадь тягловую, волов, мельницу, маслобойню, молочное стадо. Нет, не одну корову или две, а молочное стадо – то есть несколько голов, которые производят ТОВАРНОЕ количество молока. Личная изба крестьянина, его огород, куры, подсвинки, полдюжины овец, лошадка, чтобы кататься – они колхозу нахрен не уперлись. Колхозу нужны средства производства. То есть, говоря современным языком. Вот твой форд-фокус, на котором ты свою жопу возишь, колхозу нахрен не нужен, а скажем, комбайн «Джон Дир» или еще какой Ростсельмаш – ты колхозу отдашь.
Коммуна – понятно, ты полностью объединяешь с другими людьми и свое личное имущество, да живешь, как старшие в этой коммуне решат. Вплоть до того, на ком тебе жениться.
Товарищество по обработке земли оно не взлетело. Почему? Вопрос в дележе. Вот один в него вступил, имея тягловую скотину, посевной материал и плуг. А ты поучаствовал в обработке земли только своим трудом, оттого, что гол, как сокол. Потому, первому от урожая – доля львиная; тебе же воробьиная. Первый и так без товарищества озолотится, он и так кулак – ты ему за долги вспашешь и пожнёшь. А тебе-соколику тоже интереса нема за харчи-то трудиться.
Коммуна? Взлетала по началу, где ядром её были всякие ИМКА и прочие понаехавшие забугорные баптисты и квакеры. Они и так общиной живут, они привыкли, что пастырь за них всё решает или ещё какой совет старейшин. Технику и посевной материал, зерно от ARA или головной ИМКА получили, а сами-то голы как соколы, ничего кроме торбы с парадной одеждой для церковной мессы с собой нет. Ну, при них в конце гражданской войны вполне было можно и прижиться. Одна большая беда – голым ты туда пришёл, голым оттуда и уйдешь. Посмотрите на кибуц. Пришел ты туда гавайцем. Из вещей только лессе-пассе (это такая синяя книжица-документ со звездой Давида на обложке, в которой указано, что ты говно, но в Израиле уж так и быть можешь законно постоянно проживать), да торба, в которой сланцы, кеды, шорты и гавайка. Работай. Дадут тебе койко-место в общаге, комбинезон рабочий. Столоваться будешь в столовке, хорошо работаешь – вот, возьми на сон грядущий две банки пива. Лет пять там прополощешься, глядишь, рабби тебе дозволит пожениться на такой же лишенке Гале, переедешь из общаги в комнату. Радуйся. Уже один толкан не на тридцать жоп, а только на шесть. А там глядишь, лет к 60-ти будешь и сам самому рабби советы через раз давать. И жить будешь в коттедже, так как не хер собачий, а заведующий плантацией финиковых пальм. Но всё это будет собственностью кибуца: и твой джип, на котором ты пальмы объезжаешь, и кофемашина у тебя на кухне, и твои дети. Потому как кибуц им денег на образование давал. И даже свеча от геморроя, которую твоя престарелая Галя будет совать тебе в задницу. А коле захочешь из кибуца уйти на старости лет, мир поглядеть, мол, же заслужил, сколько ведь для вас сделал? – ну и уйдёшь, как пришёл, гавайцем с торбочкой.
Потому таки да, Сталин в отличие от Ленина думкой не богател, определил, что единственная форма аграрной реформы – коллективизация в виде трудовой артели.
Продолжим далее. Во второй раз к снаряду СССР подошел в 1927-м году, когда началась индустриализация, да оказалось, что на селе, благодаря смычке местного кулака шкуродёра и крохобора и его наперсника городского непмана и системы подпольных бирж, сложился черный рынок зерновых, который урожай с села высасывает подобно пылесосу. Если первый, ленинский, подход к снаряду не состоялся, оттого что был по своей сути декларативным, заключался в призывах, мол объединяйтесь крестьяне! То второй закончился неудачей, так как сельское кулачье со своими городскими сообщниками, и даже удивительное дело лоббистами, которые оказались себя вполне себе неплохо чувствуют и в ЦУХНУ Госплана, и в Наркомате Земледелия – советскую власть нагнули кризисом хлебозаготовок. То есть посевную провели спустя рукава, а урожай попрятали по ямам и колодцам. Не как Муртаза по два мешка зерна, а в товарных количествах. То есть взяли государство конкретно за яйца! Вы нам свою коллективизацию, а мы хер вам зерна. Вот здесь советской власти снаряд пришлось оставить в покое, пойти на попятную.
Таким образом, реальные кулаки в отличие от мифического Муртазы не муслили сахарок с ядом, не истерили, не рубили в истерике одним махом коровушку, не волокли на кладбище два мешочка зерна, а вот простаки напростаки брали родное государство за яйца, выкручивали их, и государство было вынуждено идти на попятную.
Так оно произошло в 1927-м году, так же оно произойдет и в 31-м году, когда государство возьмется за снаряд в третий раз. И снова, уже почти-почти, но не вытянет. Снова пойдет на попятную. Но здесь будет ещё хуже. Чисто горбачёвщина в операции «Кольцо». Это когда сначала дожали армян в Карабахе, а потом всё откатили назад с наказанием невиновных и награждением непричастных. Чем армян вызверили так, что стало понятно, что в Карабахе азерам уже не жить, а Армении в составе СССР вероятно не быть. Да-да. Когда почти дожали коллективизацию, всех загнали в колхозы принудительно, а потом: «Головокружение от успехов»! Как в том анекдоте: «Война закончена, всем спасибо». Всё это закончилось тем самым голодомором 1932-33-го года. Вина в котором опосредованно лежит на советской власти, которая позволила собой манипулировать и показала кулачеству и селу, что если власть прижать кризисом хлебозаготовок, то она пойдет на попятную. Но вот здесь, беда была в том, что кулацкое село почувствовало свою силу и решило государство дожать! Полностью забив на посевную и уборочную, порубив тягловую скотину на мясо, а крохи собранного урожая попрятать по ямам и колодцам. Пусть мол городские к нам, когда с голоду подыхать будут, к соли земли на коленях ползут. Да золотишко свое тащут. А мы уж подумаем, хорошо они перед нами землю едят, дать им или не дать…
Вот тут-то государство взялось за снаряд в четвертый раз, да взялось уже по-большому. Всё как положено, с продразверсткой, с административным и широкомасштабным выселением кулацкого элемента. И да, снаряд-таки подняло. Благодаря коллективизации я вон сейчас сижу в четырех стенах на самоизоляции, да вино пью. А не в поле пашу за харчи, долг ещё моего отца кулаку отрабатываю.
Но, к сожалению, в фильме про Зулейху всего этого не показано, контекста просто нет. А сама коллективизация силами отряда НКВД с полудюжиной всадников и полковой бл**ью изображена настолько по-идиотски, что даже главный редактор оккупационного листка «Наш прекрасный край», которого немцы достали из дурки, куда его усадила советская власть за половое сношение с сукой немецкой овчарки, так бы не смог.
Короче, Зулейха притаскивается домой, да укладывает своего ранее в книге и фильме выставленного ненавистным домашним тираном и мудаком подостывшего муженька себе же в кровать. И с ним же засыпает. Ну, коль скоро мёртвый негр в баскетбол играет, так поди и мертвый татарин обязанности супружеские исполнит? Ну, так оно ведь по мысли же творцов? Отчего бы и не исполнить, коль дна-то нет! Что нам Яхина и творческий коллектив сериальщиков вполне себе показали. Ну, муженёк-то мусульманин. Его положено до заката похоронить. Сама жена блажить начала? Свекровь калич слепая? Так вокруг же село! Все же на виду. Найдутся и мулла и бабки, которые и обмоют и похоронят, и поплачут. Ну, Яхина она вот так видит быт татарской деревни. Режиссер? Ну, он из того же мужеложеского лупанария. Кто им судья? Ну, кроме меня? Может Приазовец? Ну, Приазовцу здесь всё радостно, хоть с чертом, да против советской власти. Хоть с гомиками-творцами, да против коллективизации. Так ему прабабкину хату-мазанку жалко, что в 2020-м году кушать не может.
Ну а под утро является мобильный отряд коммунистов из шести всадников и полковой бл**и. Зулейху на поселение, бабку в колхоз, усих раскулачить. Ни тебе не следствия, вон, скажем, Муртазу, гражданина СССР, АТССР, не последнего человека на селе, уважаемого мельника ведь убили. Может тут необходимой обороны и не было? Ну, кинулся мужик с топором, может он волков гонял? Или привиделось ему чего в лесу? За что его прямо так и сразу? Где следствие? В реальной татарской деревне в 30-х годах при таком беспределе уже у Райсовета митинг бы был! А возможно даже и погромы. Что вот нашего достойного односельчанина и мусульманина пристрелили! Кто ответит? Кто решил, что он кулак? Заезжие конники с полковой потаскухой? А общество-то спросили? Вон Зулейха, так она уже вдова. А ну как она сама в колхоз вступить готова, да новую жизнь начать? Да еще и имущество свое добровольно передать? Тем более, что Зуля с бабкой наследники-то первой очереди. Что ее выселять-то, за что уже теперь-то? А вот бабка, что с ней делать? Они же теперь с Зулейхой семья. А бабка тоже советский гражданин. Ну, с бабкой решили просто – бабку в колхоз. А Зуля, чего? А ее на выселение. И вот к концу фильма тянется колонна лишенцев под конвоем, всё той же шестерки НКВДшников и полковой бл**и. На ночь останавливаются в мечете ночевать, где главный НКВДшник – будущий зулейхин пихарь трахает полковую бл**ь.
Вот такая вот фигня, малята, как казал дiд Опанас.
Мерзость? Да, это именно она. Бесстыжее враньё? Да, это оно.
Конечно, надо прокомментировать следующее. Как же в реальности выглядело административное выселение? Сначала было решение местного сельского схода, общего собрания колхоза, где тебя твои соседи объявляли кулаком. После чего информация шла в территориальный отдел органов внутренних дел. Где по тебе заводилось административное дело. Расследовали. Действительно ли ты кулак? Может тебя оболгали. И вот на основании проведенного расследования за подписью местного начальника ОНКВД тебе – лишенцу под подпись выдавалась бумазея с заглавием: «Постановление об административном выселение». Где тебе предписывалось в установленный срок покинуть свое место жительства и переселиться по ниже следующему адресу. Тебе разъяснялось, что с собой ты можешь взять пятьсот килограмм личных вещей на члена семьи. Вот эти килограммы – их перевозку оплатит родное государство, всё, что сверх, уж, извини, сам оплатишь. Указанное постановление ты мог обжаловать. Понятное дело, что если ты добровольно переселяешься – никто тебя под конвоем никуда гнать не будет. Вот, пошел в родной сельсовет, помахал бумажкой. Тебе выделили подводу до ближайшей жд. станции. Из расчета по пятьсот кило на рыло. На станции пошел к начальнику – тебе дали билеты по числу членов твоей семьи до ближайшей станции к месту назначения, выделили места в специальном вагоне под перевозку скарба. Там же заранее отбил телеграмму в сельсовет по будущему месту жительства, что прибываю тогда-то, готовьтесь. На ближайшей к новому месту жительства станции тебя уже встретит подвода, которая отвезет тебя к твоему новому дому. И соответственно тебя или подселят уже в какую-то хату к семье до поры до времени, как эвакуированных в деревнях во время ВОВ по семьям расселяли, а скорее всего, поселят в пустующую хату из под такого же как ты лишенца. Вот оно так в теории и на бумаге. Мягко, прямо как в законе нынешнем об Исполнительном производстве. Задолжал кому, есть Постановление об взыскании. Взял, да оплатил в указанный срок по указанным счетам с соответствующими КБК. И никто тебе не будет ломиться в дверь, да и выносить мебель на коридор. Хотя этого совершенно определенными действиями можно и дождаться. Ровным счетом, как и в те седые времена совершенно определенными действиями можно было дождаться и административного выселения с мордобоем и мрачным конвоем, и не в село в соседнюю область, а на посёлок на Колыму.
Так, что, как видите, милостивые государи! Убожество, бред, поделие. Ну, тем мухам, что нравится говно: приятного аппетита, кушаньки подано. Фильм и книга написаны и сняты больными и убогими людьми для такого же зрителя. Больного и убогого.
Знаете. Вон там, во второй серии есть "пронзительная" сцена. Из загона со спец контингентом убегает русский маленький мальчик. Бежит мимо паровозика, по загвазданному угольной пылью снегу. Мальчику так, четыре годика. Одет в шубу. Копна-копёшка. Я себя в такой же шубе помню. Мне два года, бабушка затягивает мне поясок - веревочку с меховыми помпонами на концах, а я мычу - "пуго". Туго, мол, мне. А потом мы гуляем в зимнем уральском заросшем некогда яблоневом саду под окнами нашей сталинки. Бабушки давно нет, сад свели под ноль, теперь там засыпанная щебнем парковка, квартира продана, а полученная за нее плата вложена под строительство жилого дома на море родителям на старость. А вот воспоминания об этой шубе, об моем "пуго", они у меня до сих пор остались. Вот этот мальчик одет в такую же шубку, что меня наряжали в самом начале 80-х годов. Вот этого мальчика стреляет НКВДшник, приговаривая "не ушел сын кулацкий". Пошлость, вранье, поклеп, гадство, блядство, пидорство? Сколько еще синонимов этому можно найти, а?
Сограждане, вы хоть представляетет уровень блядства творцов? Вот это вот оно и есть. Вот все это поделие - и есть болезненное бесстыдство. Я вот уже на этом кино смотреть прекратил. А ведь должна быть сцена с баржой на Ангаре. Много, еще должно быть говна...
Приазовец? Ташасм? Вам такое говно правда нравится?
