COLOURFUL писал(а):
Павлик Морозов и в моем советском детстве вне школы считался иудой, иначе как ругательно не применялось. Имя Павлик подвергалось насмешкам ( д*билы че) обязательной приставкой "Морозов" как имя нарицательное.
Знаете, в чем беда. История Павлика – подавалась через призму пропаганды против деревенского кулачества (читай блатных, деревенских цапков, крохоборов и рекетиров, сельской дедовщины). Да, такое было время. Основной мотив – вот этот двенадцати летний парень, мальчишка, щегол – у него смелости хватило сказать свое слово против деревенской блатоты. В том числе и против своего папаши – отдельно подчеркивалось, что папаша – был не папашей, а сукаю – домашним тираном, алкашом, тварью и крохобором, что своих родных детей будучи председателем колхоза, выгнал на мороз побираться. А вот вы – простые крестьяне – мужики с удом по колено – молчите, считаете кулацкий беспредел нормой. Я вот одно не могу понять, что тогда случилось, что в общей массе населения – простой пацан, однозначно ставший на сторону матери против ублюдка и алкаша отца, поддерживающий до своего последнего вздоха семью, братев, сестер, за семью, за маленького братика принявший мучиническую смерть вдруг стал считаться иудой? Что тогда случилось со страной, со мной, со всеми нами? Что так исказилось понятие о норме? Что великолепного рано повзраслевшего сына, брата – мы в общей массе считаем иудой? Что настолько сильно в общей массе моих сограждан сдвинулись понятия о добре и зле, чести и бесчестии, правде и лжи? Правда в том, что когда я собеседникам рассказываю реальную историю Павлика Морозова – у них глаза становятся, что те пятаки!
Трофим Морозов – отец Павла Морозова был кулаком, т.е. сельским бандитом, аналогом цапка из Кущевки. Как водится, имея свору пристяжных, должников и просто ему обязанных – он на сходе легко избрался Председателем в деревне Герасимовка. Вот как характеризует папашу его сын – Алексей – «Привезли ссыльных поселенцев осенью тридцатого года. Вы думаете, отец их жалел? Ничуть. Он мать нашу, сыновей своих не жалел, не то что чужих. Любил одного себя да водку. И с переселенцев за бланки с печатью три шкуры сдирал. Последнее ему отдавали: деньги, сало, мясо...». Алексей Морозов продолжает - «История Павлика - это трагедия семьи, которую отец растоптал и предал». А знаете, почему предал и растоптал? А потому, что выгнал мать Павлика Наталью с детьми фактически на мороз, в старую развалившуюся хату на окраине села. При этом публично объявил мать Павлика бл**ью (я думаю, вы, догадываетесь, какой это позор на селе тогда, а?) и стал без всякого стеснения жить с молодухой. Детям он не помогал. Дети у него, да-да у председателя и кулака с голоду побирались. Правда бывало, любил Трофим нажраться, и заглянуть на околицу в хату к своей уже бывшей – на потрахаться, а детей периодически учил жизни – пиздя их смертным боем. Плюс была там еще и одна беда – Трофим был педофилом. Что советская власть не афишировала. Крупный и мужиковатый Павел для него был переростком, а вот его сестры и маленькие братишки – урод их пользовал на ура. Просто советская власть не считала нужным выносить подобный позор на всеобщее обозрение. Да и Наталья на суде смолчала, устыдилась. Естественно аппетиты у Трофима Морозова росли. Обирать ссыльных, да с них кроме портков драных и продуктов – ничего не наберешь. А бандиты, что хозяйничали в лесах в окрест Герасимовки, платили ему живые деньги, за справки о том, что они являются жителями деревни Герасимовка, как раз где папка председательствовал. Одна беда была – Трофим читал-то через пень-колоду, да и писать-то не умел, крестиком расписывался. Оттого выписывал эти справки по принуждению его обученный грамоте сын – Павел. А потом, кровавое НКВД в лесах близь Герасимовки эту банду взяло, вместе со справками, которые были на руках. А когда дознаватели пришли в Герасимовку – мать Павлика – Наталья запираться не стала и Трофима сдала, показания против него дала. А сын Павел – подтвердил. А так называемое «преступление» и «предательство» Павлика Морозова оно в том, что мальчик на суде безоговорочно встал на сторону опозоренной отцом матери и своей семьи – полностью подтвердив ее показания против мужа Трофима Морозова. Вот в этом весь грех пацаненка.
Однако отдадим должное, Трофим Морозов сыноубийцей не был – ворюгой и хапугой был, справочки поддельные бандитам продавал, будучи председателем сельсовета – тоже да, домашним тираном был, на горе людском наживался. Вонючим ублюдком и педофилом тоже. А вот детоубийцей не был. Тогда когда Павлика и его брата убили - 3 сентября 1932 года – Трофим на Беломорканале тройную норму выдавал, чтобы выйти по УДО побыстрее. Убили малолетних Павла и Федора Морозовых – Сергей (родной дед) и Данила (двоюродный брат) Кулакановы, с подачи Аксиньи Кулакановой (родной бабки). Мотив убийства был очень простой – запугать мать мальчиков Татьяну Семеновну Морозову путем убийства старшего сына и отнять у нее и ее детей земельный надел в пользу семейки Кулакановых. А почему именно Павлика? А все очень просто – дед Сережа к Наталье Морозовой сразу подкатил, как Трофим сел. Ты мол, Наталья, отдай нам свой дом и землю и иди к нам с детьми к Кулакановым в батраки. Наитипичнейшая история для Южного Урала, все в соответсвие с тогдашними деревенскими понятиями. Именно 13-летний Павел отговорил мать от такого поступка. И именно поэтому его и убили взрослые отморозки.
За межу взрослые-упыри детей убили, за межу.
А знаете почему эту историю большевики раскрутили? А все очень просто. Вон после бойни в Кущевской аж сам Бастрыкин в станицу приезжал, станичников показания на Цапка-кулака давать агитировал. А все почему? Потому, что запуганы были станичники Цапком. Так и здесь. Власти подвиг Павлика преподнасили следующим образом – что вот вы здоровенные мужики с хуем по колено, боитесь против своего деревенского бугра, крохобора и бандита слово молвить, а мелкий пацан не побоялся. Более того – ради своей мамы не побоялся целого кулацкого клана – Кулакановых. За что и был убит.
