Sevpolitforum.info

Когда-то я работал всего в пяти километрах от дома. Пятнадцать минут по почти полностью изолированной велодорожке. Поездка на любом другом виде транспорта занимала от получаса. Я приезжал на работу слегка взмыленный летом, немного замерзший зимой, бежал в туалет на первом этаже, надеясь не встретить коллег или пациентов, переодевался в брюки с рубашкой и поднимался на лифте в реанимацию, где можно было надеть прячущий мятую рубашку белый халат. Однажды, не успев переодеться, я столкнулся у «своего» туалета с чудесным доктором Тукманом, пожилым интернистом, родившимся в 1930-м в Будапеште, пережившим Освенцим и встретившим свою жену в лагере для перемещенных лиц неподалеку от Берген-Бельзена. Он посмотрел на мою мокрую футболку Грэйтфул Дэд, улыбнулся и, как мне показалось, стал впоследствие еще более со мной приветливым. Потихоньку я научился ездить на велосипеде в любую погоду. Даже в ураган Сэнди велосипед выигрывал у любого вида транспорта, включая такси. Я стал настоящим нью-йоркским велосипедистом, лавировал в пробках, подрезал машины и проскакивал светофоры, почти не замедляясь.

Я совсем осмелел и напросился на сильный щелчок по носу. Он случился на пересечение второй авеню и 35-й улице, где велосипедная дорожка прерывается, пропуская направляющиеся к тоннелю в Квинс машины. Я был уверен, что проскочу, водитель грузовичка-пикапа был уверен, что проскочит он. Или он просто меня не видел. То, что мы столкнемся я понял довольно быстро. И вот в этот момент время непостижимо замедлилось. Я знал, что столкновение неизбежно, но сделать ничего не мог. Я успел просчитать, что удар придется в район переднего колеса и, когда он пришелся именно туда, я отлично его услышал. Я полетел и видел, как медленно отлетел велосипед, упал, ожидая боли, но ничего не почувствовал. Зато, услышав звук удара, я почти одновременно, как мне показалось, услышал «Джисус Крайст» и «Оу фак» стоявшей неподалеку женщины в форме дорожной полиции. Уже тормозящий пикап продолжал движение и я понял, что он несомненно проедет по моей ноге в кроссовке. «Это будет ужасно больно», - подумал я, глядя, как проезжает машина по ступне. На удивление было совсем не больно. Но тут начала ощущаться боль от падения на левое бедро, отдающая в позвоночник. Заболели клацнувшие при ударе об асфальт зубы и голова. Я отказался от скорой помощи, предложенной полицейской, и отправился с перекошенным велосипедом в больницу. Благо оставалось всего три квартала. Уходящий после ночного дежурства коллега провел быстрый неврологический осмотр, и мы решили, что я легко отделался. Мой механик-Карлос (за неимением машины я приобрел личного веломеханика) починил велосипед, и я продолжил ездить на работу, хотя и поосторожней. Но вот это ощущение, когда видишь приближающуюся катастрофу, не имея никакой возможности ее предотвратить, не забыть.

Примерно так я себя чувствую последние пару недель. Я ежедневно смотрю на количество положительных случаев в городе и штате, проверяю, что происходит в основной и дополнительных больницах, где я работаю, навязчиво спрашиваю друзей и знакомых из других больниц об их делах. Ситуация везде идентичная. Включаются протоколы дополнительных реанимаций, на работу призывается резервный персонал, подсчитываются запасы лекарств, количество систем доставки кислорода, инвазивных и неинвазивных вентиляторов. Это растянутое во времени ожидание катастрофы, очень похоже на проезжающий, как в замедленной съемке, по моей ступне грузовичок.

Но при этом вторая волна, хоть и не такая страшная, как весной, еще неприятней. Уже наперёд известно, что случится. И опять ни черта не работает. В амбулатории начали использовать антитела, которые я бы назвал: «Течтодалитрампу». Это проще произнести, чем их настоящее название. Но процедура очень сложная, требует множества не очень привычных телодвижений от врачей амбулатории, которые и без этого завалены пациентами, пытающимися успеть по своим медицинским нуждам до начала вполне вероятного второго локдауна. Инфекционисты, в связи с появлением статьи о возможной эффективности, пошли на второй заход с лечением плазмой выздоровевших, а интенсивисты, прочитав очередной английский препринт, достали Тоцилизумаб.

После обхода в реанимации и переворота тех пациентов, кому нужно переворачиваться, мы с феллоу пошли осмотреть пациентов, находящихся в отделение слегка меньшей интенсивности. И тут же решили перевести троих из этих пациентов наверх, ожидая скорой неОбходимости для них ИВЛ. Все эти пациенты дисциплинированно и честно лежали часами на животе, но уровень потребляемого кислорода не понижался, зато сатурация исправно ползла вниз. Сейчас мы реагируем быстрее, не даем им оказаться в совсем плохом состоянии, успеваем раньше, но от ощущения беспомощности деться все равно некуда.

Я страшно надеялся на вакцину. Я думал, что это сгладит вторую волну, хотя бы в наших краях, спасет от этой бессмысленной драки с неизбежным. Я хотел, чтобы вакцинировали первыми не медработников, у которых есть СИЗ и постоянное чувство опасности, а людей из групп риска, которые заражаются так или иначе и заполняют больницы. Закрывать особо уже нечего. Разве что парикмахерские. Ну и несчастные школы, психологически калеча уже и без этого пострадавших детей. Мое желание перестать вакцинировать медработников неожиданно начинает сбываться, но как-то очень по-еврейски, в виде трагичного фарса. Неделю как ссорятся два великих политика - мэр города и губернатор штата Нью-Йорк. Причина ссоры - тысячи доз вакцины, предназначенной для медработников, которые повально отказываются от вакцинации. Мэр хотел начать вакцинировать другие группы, губернатор упрямился и ждал запоздавших медработников. Медсестры в реанимации, переворачивающие несчастных пациентов на ИВЛ и десятке лекарств, требующихся просто для поддержания хоть какой-то надежды, говорят, что лучше подождут. Я не могу этого понять. Я не могу даже отдаленно представить, каких побочных эффектов должны опасаться эти находящиеся по многим показаниям в группе риска люди, чтобы предпочти совсем не низкую вероятность заболеть ковидом вакцинации. Но это реальность. Медики перестали идти за прививкой, и с понедельника начнут прививать менее «приоритетные» группы. Пожилых, учителей, полицейских и пожарных. Надеюсь, что они станут примером. У медработников это не получилось.