Sevpolitforum.info

Эти утопические трансцивилизационные проекты и после февраля 1917 года, и после августа 1991 года закономерно завершались самыми катастрофическими результатами, после чего сами революционеры-культуртрегеры признавали, что их усилия не достигли цели и даже привели к ещё более неприемлемому для них типу общества, нежели дореволюционное. Такие трагичные ошибки в расчётах происходили только потому, что расчёты делались в привязке к западным, а не к отечественным координатам.

Евроцентризм порождает уродливые формы психологической зависимости. Эта зависимость неоднократно проявлялась в технике: многие технические новинки не получили в России своевременного развития, хотя и были созданы раньше западных образцов, — только потому, что не вызвали доверия у настроенных на подражание Западу экспертов. Не случайно лауреат Нобелевской премии П. Л. Капица, рассуждая о перспективах отечественной науки, сделал вывод: «Часто причина неиспользования новаторства в том, что обычно мы недооценивали своё и переоценивали иностранное…»

Упомянутая психологическая зависимость тормозит развитие гуманитарных наук: наша историческая, экономическая, социологическая, политологическая мысль оперирует терминами и закономерностями, открытыми в рамках западного общества, но далеко не всегда применимыми для адекватного описания России и других цивилизаций. Но особенно остро психологическая зависимость от Запада проявляется в практической политике. Так, для многих людей, никогда не бывавших в Иране, Аргентине или Корее, потенциальный санкционный запрет на въезд в ЕС кажется чудовищным поражением в правах на передвижение. Хотя перед ними открыта огромная часть планеты, до сих пор ими не посещённая, им кажется, что кроме Европы, и ехать больше некуда.

Такое существование, — в условиях постоянной психологической и интеллектуальной зависимости, с постоянной оглядкой на мнение зарубежной «Марьи Алексеевны», — недостойно великого народа. Поэтому нашей главной задачей при становлении новой государственной политики и новой национальной психологии является завоевание гуманитарного суверенитета.

Нам предстоит выдержать битву за интеллектуально-психологическую независимость, и важнейшим результатом нашей победы должно стать: непризнание аксиоматического западного доминирования на планете; отрицание нашей вторичности по отношению к Европе; постулирование равноценности Запада, России, Китая, Ближнего Востока, других цивилизаций Земли.

Нам предстоит не просто перейти от однополярной точки зрения на события к стереоскопической, от прозападной политики к многовекторной. Нам требуется осознать этот переход как Русскую внешнеполитическую миссию, потому что русские — единственный на планете народ, имеющий успешный исторический опыт отражения западной экспансии и восстановления мирового равновесия. Исполнения этой миссии ждут от нас, и готовы поддерживать нас в её исполнении все незападные народы Земного шара, составляющие абсолютное большинство человечества.

Но прежде всего нам предстоит осознать причины западного лидерства, чтобы изжить присутствующую у значительной части российского истэблишмента мистическую веру в имманентное, чуть ли не генетическое превосходство Западной цивилизации.
Необходимо уяснить себе, что за последние полторы тысячи лет Западная Европа возглавляла мировой рейтинг прогресса весьма недолгое время — чуть больше трёх последних веков. До этого её опережали византийцы, арабы, китайцы, турки-османы — причём порой опережали весьма значительно, на столетия. Запад также не был первой цивилизацией, перешедшей от локального к глобальному мышлению, с амбицией соединить другие народы Земли в рамках универсального миропорядка.

В тринадцатом-четырнадцатом веках эту роль играли монголы, которые задолго до плаваний Васко да Гамы добрались от одного до другого края Евразийского континента по великому степному океану. Важно заметить, что монголы Чингисхана не были дикой степной ордой — это типичный евроцентричный миф. По степени развития строители первой глобальной империи той эпохи намного превосходили европейцев, что проявлялось не только в высоком уровне организации и неизменных военных победах (в том числе над крестоносцами). Монголы четырьмя веками раньше людей Запада ввели номинальное денежное обращение, т. е. расчёты бумажными ассигнациями, став у истоков современного финансового рынка; почти на столько же они опередили Европу в строительстве городов с санитарной и ливнёвой канализацией.

Затем, в пятнадцатом-шестнадцатом веках на глобальное лидерство претендовал Исламский мир, распространившийся на огромных пространствах трёх частей света: от Марокко на западе до Новой Гвинеи на востоке, от Ямала на севере до Мозамбика на юге. Вершиной исламского мира стала Османская Турция, настолько преобладавшая над европейцами в экономическом и военном отношении, что даже автор «Дон Кихота», благородный Сервантес, описывал «повсеместное убеждение в непобедимости турецкого оружия». Надо также добавить, что Блистательная Порта, с таким же успехом, как современные США, претендовала на лидерство в защите разнообразных свобод. Европейские купцы восторгались либеральностью турецкой налоговой системы, а европейские правозащитники осаждали Стамбул с жалобами на гонения и «нетерпимость (отсутствие толерантности) римского мазхаба».

Стоит подчеркнуть, что, вопреки евроцентричному мифу о небывалой агрессивности мусульман, влияние Ближневосточной цивилизации на такой огромной территории распространялось не только силой оружия, но и благодаря успешной проповеди. Например, мирным путём приняли ислам вчерашние кочевые народы Великой степи (включая моголов и тюрок), индонезийцы, жители восточной Африки. Для сравнения, люди Запада в то время распространяли свои ценности почти исключительно «на кончике копья», и сохранили эту кровавую традицию вплоть до середины ХХ века, пока концепция грубой силы не была вынуждена (после неудачного применения против России!) уступить место концепции «мягкой силы».

Николай Яковлевич Данилевский, первооткрыватель цивилизационного деления мира, особо подчёркивал агрессивный характер Западногокультурно-исторического типа, коренящийся, по его мнению, в «народных началах», в исходных социальных ценностях западных народов. Действительно, при объективном сравнении всех современных и исчезнувших цивилизаций Земли, наблюдатель будет вынужден отметить беспримерную, не имеющую аналогов экспансивность Западной цивилизации.

Европейский взлёт нового времени был обеспечен, прежде всего, этим агрессивным характером Запада. Европейцы продемонстрировали не просто высокую склонность к глобальным амбициям (в этом они вполне сопоставимы с перечисленными выше конкурентами Великой степи и Ближнего востока). Отличительной особенностью Западного мира является небывало жестокая экономическая эксплуатация побеждённых. В отличие от монголов, сохранивших традиционный уклад и религию в завоёванных Китае, Руси, Персии; в отличие от мусульман, превративших в цветущий край покорённую Испанию, и сохранивших богатства Индии, западные конкистадоры уничтожили целые цивилизации (Инков, Ацтеков, Майя), превратили в бесправных рабов жителей других (Африка), а земли третьих разорили, доведя до абсолютной нищеты (Индия, Магриб, Ява, Китай).

Современном читателю трудно представить, что в дни, когда нога английских и голландских завоевателей впервые коснулась индийского берега, уровень жизни в Индии не уступал уровню жизни в самых благополучных странах Европы, зато всего два века спустя разница в душевых доходах стала более чем десятикратной! Только бросая в топку своего собственного развития ресурсы всё новых и новых колонизируемых территорий, Запад обеспечил невероятные прежде темпы роста и вырвался далеко вперёд.

Эта безжалостная эксплуатация незападных народов строилась на доктрине расового превосходства, приобретшей религиозный характер в период протестантской реформации («Господь одних людей от рождения предопределил ко спасению, а других предназначил к вечной гибели»). Здесь коренится представление о «высших» и «низших» нациях и обществах. Такое извращение христианских ценностей цивилизацией, выросшей на христианской почве, в мистическом плане сродни падению Денницы, приблизившемуся к Творцу и возгордившемуся от этой близости. Точно так же Запад, получив христианские заповеди и обезобразив их до неузнаваемости, обрёл люцеферианскую силу. Апофеозом западной модели прогресса за счёт других, «проклятых», «низших» рас и культур стал гитлеризм.

Остановить агрессию Запада могла только цивилизация, воспитанная первозданным христианским учением; цивилизация, выросшая на почве православных ценностей, на признании всех ближних своими братьями. Такую миссию выполнила Россия, разгромившая в 1945 году гитлеровский Рейх и сокрушившая доктрину расового превосходства в глобальном масштабе. С этого момента начался распад колониальной системы, и закат Запада, как доминирующей на планете цивилизации.

Важно ещё раз подчеркнуть, что переход западных элит от стратегии «грубой силы» к стратегии «мягкой силы» произошёл не в результате гуманитарного прогресса, а стал прямым последствием Русской Победы 1945 года и реализации Русского Атомного проекта, когда Запад окончательно убедился в возможности адекватного военного ответа на свою нескончаемую агрессию.

У русских людей, родившихся в СССР и переживших поражение своей страны в «Холодной войне», возникло ошибочное представление об успешном Западе, триумфально движущемся к мировому господству. Это заблуждение порождено узостью нашего исторического и географического кругозора, ограниченного событиями позднего советского и постсоветского периода на пространстве Русского мира. Фактически победа Запада над Россией в «Холодной войне» позволила ему лишь вернуть под контроль свои собственные территории в центральной Европе (Прибалтика, Польша, Венгрияи т. д.) и временно распространить влияние на те земли, что контролировались Западом несколько веков назад (Украина и т. д.). Однако никакого коренного перелома глобальной тенденции, обозначившейся после 1945 года, с распадом СССР не произошло. После Второй мировой войны западное влияние на планете неуклонно снижается, а иные, незападные цивилизации возрождаются из колониального пепла.

Если в начале ХХ века Запад напрямую контролировал более 55% земной поверхности, ещё 35% территории находилось в полуколониальной зависимости от западных держав, то в начале XXI века под прямым управлением Запада осталось лишь 24% суши, пространство полуколониального контроля также сократилось, а степень этого контроля значительно ослабла. Если на заре ХХ столетия на Запад и его колонии приходилось почти 90% мирового ВВП, то столетием спустя его вес в глобальном производстве товаров и услуг сократился до 50%. Если накануне Первой мировой войны доля западных людей в населении планеты превысила 25%, то после Миллениума сократилась до 12% и продолжает падать. Утратив допинг в виде сверхдоходов от эксплуатации колоний, рекордсмен неуклонно теряет лидерство. Поэтому сегодня односторонняя ориентация на Запад выглядит как ориентация на «хромую утку», а попытка привить западные ценности — как попытка разыграть битую карту.

Конечно, используя накопленный запас прочности, Запад пытается вернуть былое доминирование, всё чаще вместо кораблей и пушек используя СМИ,масс-культуру и политтехнологи. Но за пределами родового ядра западной цивилизации «мягкая сила» терпит неизменный крах, доказывая невозможность «приручения» и «перевоспитания» иных обществ, порождая радикальный антизападный ответ. В то же время Дальний и Ближний восток, Индия и другие цивилизации ведут активное контрнаступление на территории своего бывшего господина; контрнаступление не только демографическое, но также экономическое и культурное, что уже вызывает панические настроения в наиболее чуткой части европейского и американского общества.

Мы обязаны изменить евроцентричное мировоззрение наших соотечественников, объяснить им бесперспективность Запада как глобального лидера и раскрыть недальновидность тех, кто связывает будущее планеты с торжеством западных ценностей. Одновременно необходимо вселить веру во внешнеполитическую миссию России как страны, удерживающей мировое равновесие, предотвратившей французское, германское, британское господство над планетой, и точно также способной предотвратить американское господство, равно как господство любого другого претендента на гегемонию.

При этом Россия отнюдь не обречена на вечное противоборство с Западной цивилизацией, родственной нам через первоначальное Христианство. Когда претензии Запада на мировое господство иссякнут, и он сам окажется под угрозой ассимиляции, под угрозой утраты своих цивилизационных начал, Россия придёт на помощь и Западу. Такая помощь будет обусловлена не только высшими соображениями человеколюбия, но и нашими национальными интересами, ибо религиозная и этнокультурная ассимиляция Европы грозит катастрофически сдвинуть мировое равновесие, что прежде всего опасно для самой России.

Кроме того, формируя своё отношение к Западному миру, нельзя забывать, что, сосредоточив в своих руках непропорционально большую долю мирового богатства, западное общество продемонстрировало высокую эффективность в управлении этим богатством, обеспечив чрезвычайно высокие темпы научно-технологического развития. Европейские и североамериканские учёные и конструкторы с такой же целеустремлённостью осваивали новые знания и технологии, с какой западные политики и генералы захватывали новые земли. И если агрессивные амбиции североатлантического сообщества наций заслуживают осуждения, то его исследовательские амбиции достойны восхищения и подражания. Однако, подчеркнём ещё раз, всякое изучение западного опыта должно преломляться через призму наших национальных интересов, и использоваться только для укрепления, но никак не для демонтажа и социально-политической ассимиляции самостоятельного Российского общества.