«А оно надо?»: нужны ли России новые города в Сибири и на Дальнем Востоке
Александр Виноградов о том, где взять людей для реализации суперпроекта от Сергея Шойгу
Недавно министр обороны РФ Сергей Шойгу внезапно предложил основать в Сибири «три, а лучше пять крупных центров научно-промышленных, экономических, проще говоря, городов с населением 300–500 тысяч, лучше — до миллиона человек». Чуть позже ВЭБ.РФ заявил о создании на Дальнем Востоке нового города–спутника Владивостока. Для того чтобы город состоялся, напоминает экономический обозреватель «БИЗНЕС Online» Александр Виноградов, необходимы две основные составляющие. Во-первых, в этот новый город надо как-то привлечь людей. Во-вторых, нужно организовать этим людям занятия.
И слышит шепот гордый
вода и под и над:
«Через четыре года
здесь будет город-сад!»
Владимир Маяковский, «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка»
Магистральный тренд
Месяц назад министр обороны РФ Сергей Шойгу внезапно примерил на себя лавры градостроителя земли русской, предложив основать в Сибири «три, а лучше пять крупных центров научно-промышленных, экономических центров, проще говоря, городов с населением 300–500 тыс., лучше — до миллиона человек». Чуть позже история продолжилась: уже ВЭБ.РФ заявил о создании на Дальнем Востоке нового города–спутника Владивостока, который предполагается построить в 30 км от Владивостока и дать, собственно говоря, именно такое название — Спутник. Можно еще вспомнить инициативу построить город Алхо в Карелии, на берегу Ладожского озера, с населением в 25–30 тыс. человек. И думается мне, что, если один случай можно списать на случайность, два вызывают подозрение, а три уже дают уверенность, что такого рода идеи начинают смахивать на магистральный тренд. Вопрос у меня здесь только в одном: а оно надо?
Предваряя размышления о такого рода внезапном градостроительстве, я хочу дать два базовых суждения.
Во-первых, я невозбранно предполагаю, что эти затеи имеют в себе явно выраженный предвыборный генезис. Ну вот хочется российским вождям великого, чтобы ух, чтобы ох, чтобы ну прям вообще. Смысла жизни нет без эпических проектов такого рода. Без 2 300 танков «Армата» и 25 млн высокопроизводительных рабочих мест (цели на 2020 год), без базы на Луне (ее обещали еще в 2015 году, если кто не помнит) и добычи гелия-3 там же, и так далее и тому подобное. Впрочем, по истории российских мегапланов и мегапроектов я уже как-то прошелся, и даже не однажды, так что не вижу смысла повторяться. Похоже, что эту риторику российские чиновники переносят со своих пожеланий и продают податному электорату — а вдруг он, родимый, устав от восьми лет падения реальных доходов, внезапно загорится и всячески поддержит правильный курс. Может, кстати, и загорится, всякое бывает.
Во-вторых, я весьма рад, что хотя бы таким убогим образом тема градостроительства и, шире, расселения и пространственного развития, вернулась в дискурс, поскольку принятая в 2019 году Стратегия пространственного развития, судя по всему, оказалась мертворожденной. Без понимания, что и где в стране производится и продается и почему это устроено так, как есть (т. е. каков был предыдущий шаг развития), не будет и понимания, что вообще надо делать и куда и как идти. Это важно и на уровне страны, и на уровне регионов, и на уровне муниципалитетов — и да, это аксиома, идущая по категории «спасибо, кэп», ведь о важности пространства и города для экономики в целом упоминал еще Бернард де Мандевиль в «Басне о пчелах» более трех веков назад.
Задурить голову молодежи «туманом и запахом тайги» уже не удастся
Перейдем к строительству городов.
Надо понимать, для того чтобы город состоялся, необходимы две основные составляющие. Во-первых, в этот новый город надо как-то привлечь людей, привлечь их откуда-то, где их хоть какой избыток. Во-вторых, нужно организовать этим людям занятия, проще говоря, дать прямой, четкий и однозначный ответ на вопрос: «А что именно город будет продавать за крепостную стену?»
Что есть по первому направлению? Ничего хорошего. В стране существует один фундаментальный миграционный поток, направлен он с Востока на Запад, и уже на Западе он разделяется на три направления — на Москву, на Санкт-Петербург и на Краснодар. Проще говоря, люди из центра страны и с Дальнего Востока едут туда, где тепло и где есть деньги. Краснодар при этом особо показателен: еще 10 лет назад его население не превышало 750 тыс. человек, сейчас же он стремительно движется к статусу миллионника (официально) и уже давно превысил его (неофициально). В Московскую агломерацию в год приезжают примерно 200 тыс. человек, в Северную — немногим менее 100 тыс., в Причерноморскую также порядка 100 тысяч. Все эти люди покидают менее развитые, менее богатые, менее подходящие для жизни регионы — и это абсолютно естественное их желание. Остановить этот процесс можно, боюсь, только посредством усаживания на цепь, да и то не факт, что поможет. И да, задурить голову молодежи «туманом и запахом тайги» уже не удастся.
Далее, забирать людей из сельской местности тоже нет никакой возможности: в России аграрное перенаселение кончилось давным-давно, ¾ населения живут именно что в городах. Рассчитывать на резкий прирост в численности также бессмысленно: в стране уже завершается второй демографический переход, количество детей в семьях снизилось, кроме того, имеют значение демографические волны: сейчас в фертильном периоде находится относительно малочисленное поколение 90-х годов рождения. Опять же, никак нельзя забывать, что женщины умны и практичны и они не будут рожать без той самой уверенности в завтрашнем дне — для себя, для мужей и для будущих детей, а какая может быть уверенность в условиях того самого длящегося 8 лет падения реальных доходов? Можно, конечно же, предположить, что правительству удастся массово привлечь из-за границы невероятно трудолюбивых гастарбайтеров (к примеру, из Афганистана, где давеча к власти пришли те, кого нельзя называть), но живой опыт подсказывает, что они куда более заинтересованы в сервисной деятельности в тех же самых денежных центрах страны. Кроме того, в этом случае возникает вопрос приоритетов российского правительства — но его я, пожалуй, оставлю за кадром. Во избежание разжигания, если можно так выразиться.
Город образца XXI века есть сущность невероятно сложная
Значит, остается единственный вариант. Привлечь людей в новые города можно только деньгами, точнее, Баблом (да, с заглавной буквы). Проще говоря, они должны получить возможность зарабатывать на новом месте кратно больше, чем они зарабатывали у себя, где бы это «у себя» ни было — понятное дело, исключая три сложившиеся главные агломерации. Здесь возникает вопрос «а на чем это можно делать?», но напрашивающийся ответ «ну там же рядом Китай, Индия и весь АТР, а это поднимающиеся страны, еще немного, и они заткнут за пояс Америку» не подходит. Во-первых, всю эту историю со странами завтрашнего дня я уже однажды разбирал, во-вторых, это все равно не ответ. Что продавать-то туда, что им надо сейчас и будет надо потом? Фактически здесь встает вопрос стоимости рабочего места, сейчас и в будущем, с учетом возможной структуры экономики города, обоих ее факторов — и экономики прихода денег извне, и экономики оборота их в рамках самого города. Амортизацию и сроки обновления машинерии, равно как и конкуренцию с дешевой рабочей силой азиатских стран проигнорируем — для упрощения расчетов.
Что же имеем с гуся?
Современное высокотехнологичное высокопроизводительное конкурентоспособное в мировом масштабе (!) рабочее место стоит сейчас от $1,5 миллиона. Еще раз: от полутора миллионов баксов. К примеру, завод Fab 42 корпорации Intel, запущенный осенью прошлого года, влетел в $23 млрд, и работают там примерно 12 тыс. сотрудников — что составляет $1,9 млн за рабочее место. Иной пример — стартовавший в июне Амурский ГПЗ (поставщик технологий — Германия, компания Linde AG) стоимостью, по разным оценкам, от 950 млрд рублей ($12 млрд) до 20 млрд евро (те же $23 млрд) при численности сотрудников около 3 тысяч, что дает, даже если брать по минимуму, $4 млн за рабочее место. У индустрии более старой и менее маржинальной («обычная» промышленность) ценник пониже, около $0,5–1 млн, условный агротех и транспорт требуют $0,2–0,5 млн на одного работающего человека, сервисы в массе своей (кроме медицины) могут стоить еще дешевле. Но в итоге выходит очень недешево: миллион новых жителей Дальнего Востока потребуют порядка 400 тыс. рабочих мест, при средней стоимости такового в полмиллиона долларов это все даст сумму в $200 миллиардов. И это если не касаться сугубо инфраструктурных вопросов — от дорог и портов до мусоросборки, пожарных станций и прочего соцкультбыта. Наконец, надо помнить и о строительстве жилья как такового, и в итоге цифра вполне может быть удвоена или же утроена. На круг — полтриллиона зеленых американских долларов за один миллион новых жителей региона.
И здесь мы приходим к вопросу, который задавался в самом начале: а оно надо?
Я не знаю. Расчет, повторюсь, сделан на коленке, я совершенно не представляю, какая может быть окупаемость у этого гипотетического города (или нескольких городов), через какое время все средства, вложенные в строительство и привлечение, хоть как-то отобьются. И здесь не стоит упоминать «геополитику»: ей можно объяснить что угодно, вплоть до миллионника на Новой Земле, но до этого безумия не дошел даже Советский Союз.
Мораль же у всей истории простая: город образца XXI века есть сущность невероятно сложная. Это не острог с казаками и посад при нем, предназначенные для контроля территории и сбора ясака, это уже не завод со слободой, пардон, соцгородком. Современный город должен ориентироваться на весь мир — мир как рынок сбыта, мир как поставщик сырья и кадров, мир как потр*битель культуры города, и последнее, на мой взгляд, является самым важным, поскольку цементирует положение и статус города. К сожалению, так задача пока практически не ставится — но я искренне надеюсь на изменение этой ситуации.
Мы еще вернемся к этой теме.
Александр Виноградов
https://www.business-gazeta.ru/article/521109
. 
