Sevpolitforum.info

МОНИТОРИНГ: ТЕЛЕКАНАЛЫ УСИЛИВАЮТ БАРЬЕРЫ И НЕНАВИСТЬ ПРИ ОСВЕЩЕНИИ КОНФЛИКТА НА ДОНБАССЕ

В ток-шоу центральных украинских телеканалов звучит язык ненависти, в центре их внимания – межрегиональные, межэтнические и межконфессиональные барьеры, а не пути их преодоления – таковы результаты мониторинга конфликтно-чувствительного освещение проблем социальных групп, причастных к конфликту на востоке Украины, в украинских телевизионных СМИ. Мониторинг провела «Телекритика» в рамках проекта ОБСЕ при финансировании посольства Великобритании в Украине.

«Украинские телеканалы героизируют бойцов АТО, демонизируют боевиков «ЛНВ», «ДНР» и России, замалчивают проблемы переселенцев и почти не вспоминают о волонтерах. В ток-шоу центральных каналов звучит речь ненависти», – говорится в исследовании.
«Это создает ситуацию четкого разделения на своих и чужих, хороших и плохих. В ток-шоу центральных каналов выявлены случаи культивации ненависти и других негативных эмоций к другой стороне», – заявляют эксперты.

Они также отмечают, что вынужденно перемещенные лица (переселенцы) игнорируются центральными каналами – о них упоминается лишь в 1% новостных сообщений. Ток-шоу их игнорируют. На региональных телеканалах им уделяется больше внимания – 3% сообщений. «Журналисты пытаются фокусировать внимание на положительных аспектах «новой жизни», но в региональных новостях выявлены случаи распространения негативных стереотипов – переселенцы как изолированная и пассивная группа, которая имеет хронические проблемы с интеграцией в новое сообщество (12% от выявленных сообщений о эту социальную группу)», – говорится в мониторинге.

«Тема волонтеров замалчивается центральными каналами – как в новостях (2% от сообщений), так и в ток-шоу. Региональные каналы освещают тему корректно (упоминание содержится в 4% от новостных сообщений), хотя есть единичные случаи распространения негативных стереотипов (волонтеры как изолированная социальная группа, польза которой сомнительна)», – говорится в мониторинге.
По словам авторов исследования, жители оккупированных территорий почти не упоминаются ни центральными, ни региональными каналами, семьи военных, а также дети «также получают мизерную внимание СМИ».

«Ток-шоу центральных каналов скорее усиливают барьеры и ненависть, чем противодействуют им. Кроме упомянутого продвижения деления на «своих» и «чужих» (глорифікація бойцов украинской армии и демонизация другой стороны), некоторые ток-шоу культивируют негативное отношение к жителям оккупированных территорий («Война и мир», 1 декабря), оправдывают насилие («Путники», 23 ноября), акцентируют внимание на межрегиональных различиях («Война и мир», 17 ноября), раздувают межэтнические и межрелигиозные противоречия («LifeКод», 20 ноября)», – заключают авторы исследования.

Команда экспертов ОО «Телекритика» осуществляла мониторинг новостей и ток-шоу украинских телеканалов (20 региональных, 7 центральных) на предмет того, как освещаются в них различные социальные группы, причастные к конфликту, в период с 6 ноября по 6 декабря 2015 года. Мониторинг должен был выявить, способствует медийный дискурс социальному диалогу, способен ли он разрушить конфликтные установки в сознании граждан, или наоборот – строит новые барьеры в обществе и углубляет внутренние противоречия, порожденные конфликтом.

Т-образный стол протянулся во всю длину огромного кабинета. Во главе стола в массивном тронообразном кресле под большим портретом товарища Сталина в форме генералиссимуса, громоздился многопудовый мужчина лет
пятидесяти в просторном сером костюме с избыточно длинными рукавами, в красивой вышитой сорочке. Узенькие насмешливые глазки на крупном жирном лице, выражение сытости и самодовольства выставлялись в двух экземплярах -
натура и отражение в идеально полированной деке стола. Сбоку, на краешке мягкого стула пристроилась стареющая женшина с невероятно рыжими, почти карминно-красными волосами.
(Через двадцать два года на консультацию, тяжело навалившись на палку, принесет свои вздувшиеся суставы несчастная старуха с остатками волос, ярко-рыжими на концах и грязно-седыми у корня. Бывший секретарь партийного
комитета института усовершенствования врачей с тревогой, заискивая, будет вглядываться в меня, пытаясь определить, узнал ли я ее. И я не отвечу на ее молчаливый вопрос, потому что буду понимать, чувствовать, как она хочет
остаться неузнанной.)
Я подошел к перекладине буквы Т, представился объяснил причину посещения. Директор, он же профессор Кальченко, заведующий кафедрой хирургии, спокойно выслушал меня и, подавляя послеобеденную отрыжку, лениво
переспросил:
- Клинический ординатор кафедры ортопедии? Как фамилие? Упервые слышу.
- Простите, профессор, вот копия приказа по министерству. Оригинал вам был вручен три недели тому назад.
- А шо мени тот приказ. Тот приказ, як кажуть, мне ни шо. Мой приказ это сила.
- Три недели тому назад вы сказали моему шефу, что ваш приказ будет отдан в тот же день.
- Понятие не имею. А шо, шеф, як кажуть, родичем приходится? Уродственник?
- Нет, не родственник. - Мне следовало бы сесть. Я мечтал об этом. Но, естественно, не смел без приглашения.
- Ну як же не родственник. Есть у него дочка?
- Простите, профессор, возможно, и у вас есть дочка, но мы же не родственники.
Огромные усилия прилагал я, чтобы оставаться сдержанным и спокойным. То ли от боли, то ли от голода кабинет директора начал терять реальные очертания. Рыжеволосая женщина где-то далеко, словно в перевернутом бинокле,
а монгольские глазки приблизились так, что можно достать их кулаком. Снова спрашивает фамилию. Снова говорит, что слышит ее впервые. Снова разговор о дочке шефа. Только мой приказ это сила. Я что-то отвечал, не слыша ответов.
- А чего вы с палочкой, як кажуть, ходите?
- Ранение.
- Ранение? А хиба это у вас не с детства?
- Нет.
- Ранение, значит. При эвакуации, или баловство, як кажуть, какое?
- Нет, в танке. Во время атаки.
- Да ну! А я думал, что это у вас с детства. Значит, ранение?
- Да.
- На фронте, говорите?
- Да.
- А як же! У вас там, як кажуть, целая куча орденов . - Упиваясь своей памятью, директор безошибочно перечислил все мои награды. Самодовольная свинья! Фамилию впервые слышит!
- А взагали, як кажуть, ордена можно купить в Ташкенте.
Я поставил свою тяжелую палку в угол буквы Т. Я понимал, что этого нельзя делать, что это какое-то безумие. Но совладеть с собой не мог. Вытянутой левой рукой я схватил узор "антисемитки", вобрал в ладонь вместе с
волосами на груди. Рванул на себя. И тут же прямой правой всего себя вложил в удар. Черная струя из разбитого носа в красный цвет изменила цвета узора на "антисемитке". Два багрово-синих кровоподтека мгновенно вздулись, еще
больше сузив щелки монгольских глаз.
В течение пятнадцати минут ярко-рыжая дама не проронила ни единого звука. Но в этот миг из нее вырвался мощный вопль, услышанный в шуме приемной.
Распахнулись обе половины двери, и появился ученый совет in согроге. На лицах вся гамма чувств - от возмущения действительного и деланного до безуспешно скрываемого удовольствия. Я схватил свою палку и, стараясь быть
спокойным, голосом, которым когда-то, перекрывая грохот танка, отдавал команды, произнес:
- Я тебе, падло, покажу, как можно купить ордена в Ташкенте! - И сквозь расступившуюся толпу профессоров быстро вышел из кабинета.
Через полчаса я уже был в министерстве здравоохранения. Месяцами нельзя пробиться на прием к заместителю министра по кадрам. Но сейчас он ждал меня, оповещенный обо всем, что произошло у директора института. Едва я переступил
порог приемной, отворилась дверь, и высокий красавец, весело улыбаясь и обняв меня за плечи, уволок в кабинет. На заместителе министра был отлично сшитый темно-синий костюм. Красивый сине-красный галстук ярко вырывался на
фоне белоснежной рубахи. Возможно, казацкая фамилия позволяла пренебречь униформой.
Сразу же, с порога заместитель министра обратился ко мне "ты". На сей раз нелюбимое мною амикашонство не показалось обидным или неуважительным. После подробных вопросов, после кучи восторженных междометий заместитель
министра сказал:
- Ладно, брат, прямо сейчас поезжай в ортопедический институт. Место в общежитии уже подготовлено, Завтра утром приступай к работе в первой клинике.
Так я стал клиническим ординатором Киевского научно-исследовательского института ортопедии и травматологии.
Кличка хулигана прочно прилипла ко мне, являясь непременным сопровождением при упоминании моей фамилии в течение двух с половиной лет пребывания в этом заведении.
И позже.
В марте 1957 года я поступил на работу в обычную городскую больницу с необычным хирургическим отделением. Заведовал отделением старейший и лучший киевский профессор-хирург Борис Михайлович Городинский. В связи с делом
"врачей-отравителей" его изгнали из института, а после реабилитации "убийц в белых халатах" - забыли восстановить. Из 16-ти врачей отделения, кроме профессора, два были виртуозами, а еще несколько входили в двадцатку лучших
киевских хирургов. Как и профессор, еще два врача были "бывшими", то есть изгнанными из института евреями. В ординаторской, за исключением часов клинических конференций, царила атмосфера закрытого клуба
интеллектуалов. Я почувствовал это с первой же минуты, придя представиться профессору.
Он полулежал на старом клеенчатом диване.
- Простите великодушно, коллега, мою позу, но, закончив операции, я позволяю себе иногда расслабиться. Настойчиво советую и вам. После 45-ти лет работы врачом. Друзья, честь имею представить вам нашего нового ортопеда. Прошу любить и жаловать. Кажется, вы о нем наслышаны. Это тот самый юноша, который, отмолотив нашего высокопоставленного товарища по цеху, перед концом раунда отправил его в нокаут.
- Вы несколько неточны, профессор. Я ударил его единственный раз.
- Феноменально! Дорогие коллеги, поздравляю вас и себя с приобретением. Наше отделение имеет реальнейшую возможность завоевать высокий балл по спортивной работе. Кстати, известно ли вам, коллега, что вас тогда спасло от
наказания?
- Естественно. Фраза, услышанная всем ученым советом, фраза, доказывающая, что директор оскорбил советские ордена и, следовательно...
- Юноша, вы витаете в эмпиреях! Спуститесь на грешную землю и обратите взор на мудрейшую французскую поговорку "Ищи женщину". Вероятно, вам не известно, что семья вашего оппонента, я имею в виду высокопочтенного
директора института, и семья обожаемого нами министра здравоохранения, - как вам известно, министром он стал ровно через месяц после вашего великолепного удара (я все еще не могу прийти в себя; как специалисту, мне просто трудно представить себе, как одним ударом невооруженной руки можно создать такую роскошную патологоанатомическую
картину) - да, так вот эти высокочтимые семьи после войны некоторое время проживали в общей квартире. А так как жены были, как бы это выразиться, женщинами несколько недостаточно интеллигентными, - дорогие коллеги, считаю ваш хохот недостойным джентльменов; лучшая половина ординаторской обвиняется в излишней и постоянной неприязни к себе подобным, - да, то коммунальная кухня превратилась в арену баталий, или, мягко выражаясь, в ад. А так как степень
интеллигентности мужей.
- Борис Михайлович, вы снова грешите против математики. Ноль в степень не возводится. Следовало сказать "уровень интеллигентности".
- Петр Андреевич, меня убивает ваше формальное мышление. Чтобы лишний раз продемонстрировать мою правоту, возражу вам, что отрицательная величина возводится в степень. Да, так вот, поскольку степень интеллигентности мужей
не очень отличалась от интеллигентности жен, то вскоре в ад превратилась сначала квартира, а затем - более широкие медицинские сферы превратились в коммунальную кухню. Так как ваш великолепный удар был нанесен в ту пору,
когда уже всем было известно, что министром назначат начальника управления медицинских учебных заведений товарища Шупика, то есть бывшего соседа вашего оппонента профессора Кальченко, то вышеупомянутый удар будущим министром и всеми, кто жаждал оказаться у него в фаворе, был воспринят как личный подарок. Эрго, отправляя в нокаут очередного
противника, не заготавливайте заранее гениальных фраз и не произносите экспромтов, могущих украсить литературу. Выясните, кто жена вашего оппонента и чем она будет вам полезна.