Sevpolitforum.info

Адвокат Екатерина Рейерсен

прокомментировала "сексуальные" легенды и мифы об этой стране.

Норвегия, наряду с Голландией, в глазах российских обывателей с недавних пор превратилась в «пристанище разврата и порока». Этому немало способствовали «сенсационные» заявления жены блогера Адагамова и истории «русских жен в Норвегии» – у одной якобы отобрали детей и отдали их на растление парочке геев, у другой тоже отняли детей, а саму ее выгнали в Россию... Даже Яндекс на запрос «в Норвегии» выдает безумные подсказки: «легализовано 30 видов брака», «разрешены браки между братом и сестрой», «законодательно запрещено плакать». Адвокат Екатерина Рейерсен, которая живет в Норвегии с 1993 года и вела в судах дела, связанные с органами опеки и спорами о родительских правах, прокомментировала «Росбалту» циркулирующие в Рунете легенды и мифы об этой стране.

– Начнем с «самого ужасного» - правда ли, что в Норвегии детей учат инцесту?

– Конечно, нет. Инцест, притом с любым человеком – взрослым, несовершеннолетним, родным или усыновленным, – уголовно наказуемое действие. Запрещены сексуальные отношения между родственниками по нисходящей линии (ими считаются как биологические, так и усыновленные дети).

– А как вы можете прокомментировать такое сообщение: «9 мая 2013 года норвежский министр по делам детей и гендерному равноправию Инга Марте Tхуркильдсен, посетив урок инцеста во втором классе начальной школы в местечке Престерёде (Норвегия), объявила по национальному телевидению Норвегии, что в ближайшее время сделает уроки инцеста общеобязательными во всех школах страны. «В Норвегии существует социальная традиция – инцест, и мы должны решиться говорить об этом с детьми с первого класса», – считает министр»?

– Такого высказывания министр не делала и сделать не могла. Это противоречит законам нашей страны, нормам общества и здравому смыслу. В Норвегии живут такие же нормальные люди, как и в других странах, которые любят своих детей и заботятся о них. Сообщение, которое вы процитировали, – умышленно неправильно переведенная или истолкованная информация из статьи на сайте Норвежского государственного радиотелевещания (NRK) от 28 мая 2013 года. (На самом деле, в этой статье речь шла о том, что детям расскажут, как уберечься от жестокости и сексуальных домогательств, чтобы они могли вовремя защитить себя и попросить помощи – Л. К.)

– Вот еще один тревожный слух: «В Норвегии педофилы пишут в газетах, что не все норвежские принудители маленьких детей к половым сношениям и насилию над ними – насильники. Они любят детей, что не преступно в Норвегии».

– Это чушь. Глава 19 Уголовного закона Норвегии регулирует сексуальные преступления, в частности, совершенные против несовершеннолетних. Сексуальные отношения с лицом младше 16 лет наказуемы лишением свободы. Причем в некоторых случаях срок может доходить до 21 года, когда действие совершено несколькими лицами; особо болезненным и унизительным образом; в отношении детей до 10 лет, и неоднократно; когда нанесен значительный ущерб здоровью потерпевшего (к примеру, последовало заражение ЗППП).

Дети – неприкасаемы. Норвегия – правовое государство. Закон работает, нормы установлены, границы жестко определены, полиция не спит, суды судят. И, к слову, дела по данным статьям - это не те дела, которыми переполнены следственные органы и суды. Их мало, потому что мало и таких преступлений.

– Говорят, что ваши органы опеки могут забрать ребенка на основании того, что учительница заметила на нем синяки, - и только потом разбираться, как дело было. Верно ли это?

– Картина не настолько проста, как ее представляют в СМИ. Происходит это примерно так: у кого-то в окружении ребенка возникает обеспокоенность - человек посылает сигнал в органы опеки, которые в течение семи дней должны решить, есть ли основания для проведения проверки. Проверка проводится в течение 3–6 месяцев: собирают информацию в школе, садике, у врача, общаются с семьей. Если ничего не обнаружено – дело закрывают; если есть причины для беспокойства, то в 9 из 10 случаев помогают решить проблемы на дому. Если проблемы очень серьезные – ребенка могут изъять. Но это – самая крайняя мера, если ничто другое не помогает.

Отмечу, что не бывает идеальных систем, и всегда присутствует человеческий фактор. Однако, как показывает практика, любые дела не безнадежны. Лично у меня за последние два месяца было два случая, которые я выиграла - детей вернули в семьи.

В деле семьи Бендикене, которое освещалось в СМИ, опека получила поддержку Комиссии по делам опеки (первая инстанция), но затем апелляцию рассмотрел суд и полностью поддержал семью. Решение трех судей было единогласным. Замечу, что подобные процессы очень сложно выиграть - до суда доходят, как правило, только сложные дела. В большинстве случаев находят другое решение: дети живут дома, а родителям предлагают вспомогательные меры, в том числе и на дому.

В деле другой семьи ребенка изъяли. Однако мы устранили критические моменты в жизни семьи, и служба опеки, увидев изменения, сама вернула ребенка через три недели после заседания в Комиссии. Я как раз собиралась подавать иск в суд в этот день, но, к счастью, это не понадобилось.

– В Интернет выложено немало роликов русских матерей, которые заявляют, что у них в Норвегии отбирают детей, чтобы отдать их на усыновление богатым людям или геям. Откуда, на ваш взгляд, берется такая информация?

– Мне сложно точно ответить. Я часто вижу, что в делах, которые освещаются в СМИ, не звучит всей правды, не дается объективной оценки вопроса. Понятно, что журналисты – не специалисты и порой не знают, что именно надо перепроверить, какие моменты особо важны. Поэтому в СМИ доминирует освещение с субъективной точки зрения отдельного человека, как правило – обиженного родителя.

– Может, дело в разнице менталитетов?

– Конечно, менталитеты русских и норвежцев – разные. В российском обществе и семьях существует жесткая иерархия. Вопросы «наверх» не задают, указания идут «сверху вниз». По новым иммигрантам могу сказать: у них до сих пор очень авторитарный подход к воспитанию детей. В Норвегии структура общества горизонтальная. Все более или менее равны. Это отражается и в языке. В норвежском более нет уважительного «Bы». Ученики с учителем на «ты». Это имеет свои плюсы и минусы. Но дети, как следствие, очень непосредственные и в положительном смысле незакомплексованные.

С разницей в менталитетах я особенно остро сталкиваюсь именно в делах, связанных с ювенальной юстицией. Приходится досконально объяснять многим родителям, что ребенок – тоже человек, к которому нужно обращаться уважительно. Есть немало педагогических приемов, позволяющих прекрасно обходиться без криков и шлепков по попе, не говоря уже о более жестких методах. Также многим иммигрантам из России приходится пояснять, в чем разница культуры общения в Норвегии и на постсоветском пространстве.

РАЗРЕШЕНА ЛИ В НОРВЕГИИ ПЕДОФИЛИЯ?

Нет. Уголовный кодекс Норвегии запрещает половые сношения с гражданами младше 16 лет (§§ 195, 196 УК). Мера наказания — от 3 до 21 лет лишения свободы, в зависимости от тяжести преступления и возраста жертвы. К примеру, в ноябре 2014 года 20-летний парень за половые сношения с 13-летней девушкой был приговорен к 3 годам тюрьмы и компенсации жертве в размере 80 000 норвежских крон. Для сравнения, в Китае и Бразилии действия этого парня вовсе не сочли бы противозаконными, ибо в этих странах половые сношения с человеком старше 13 лет не считаются педофилией.

УЧАТ ЛИ ДЕТЕЙ В НОРВЕЖСКИХ ШКОЛАХ ИНЦЕСТУ?

Нет. Уголовный кодекс Норвегии (§§ 197-199) запрещает половые сношения с ближними родственниками. Мера наказания — до 5 лет лишения свободы, в зависимости от тяжести преступления. Брату с сестрой дают до года тюрьмы, а родителям взрослых детей — до пяти лет. Причиной для создания мифа послужила неправильно истолкованный сюжет на норвежском NRK под заголовком «Инцест сделают частью школьной программы». Норвежские журналисты так остроумно обыграли заголовок статьи о планах по внедрению информирования школьников в целях предотвращения сексуальных домогательств к ним в домашних условиях. Идея была в том, чтобы помочь защитить детей от возможных угроз неадекватных членов семьи, в том числе и от инцеста. Ну а российские СМИ вырвали заголовок из контекста и выставили норвежцев полными извращенцами.

ПЛАНИРУЕТ ЛИ НОРВЕГИЯ ПРЕВРАТИТЬСЯ НА 90 ПРОЦЕНТОВ В «ГОМООБЩЕСТВО» К 2050 ГОДУ?

Я очень долго искал в норвежских источниках хотя бы какую-то информацию, хоть косвенно намекающую на данное утверждение. Это утверждение в принципе сложно обсуждать и опровергать из-за его предельной абсурдности. Во-первых, оно строится на крайне необоснованном предположении, что долю гомосексуалов в обществе можно увеличить искусственно, то есть как-то заставить людей, рожденных с естественной половой ориентацией, поменять ориентацию. Во-вторых, зачем правительству страны менять сексуальную ориентацию своего населения, даже если бы это было возможно? Каких политических целей этим можно добиться?

Оказывается, эта чушь взялась из интервью скандально известной российской мадам по имени Ирина Бергсет, координатора движения «Русских матерей», которая после развода с мужем-норвежцем и передаче судом опекунства над их общим сыном отцу, публично обвинила сначала его, а потом всю Норвегию в инцесте, педофилии и зоофилии, после чего продолжает нести вульгарнейшую ересь про разные страны Европы. Кроме всего прочего она сказала: «Мне недавно прислали письмо из Норвегии, анонимный автор пишет, что я путаю педофилию с переориентацией детей на гомообщество, которым Норвегия, по прогнозам экспертов, станет к 2050 году на 90%.» То есть, несмотря на сенсационность заявления, СМИ на слово поверили женщине, которая на слово поверила анонимному источнику. Проверки источника никто не делал.

ЗАПРЕЩЕНО ЛИ В НОРВЕГИИ ПЛАКАТЬ?

Естественно, ничего подобного в норвежском законодательстве нет. Однако один из многочисленных источников этой мифической информации говорит: «На самом деле, плакать в этой стране можно, но только есть определённые места и определённое время, когда ты просто не имеешь право проявлять свои эмоции в виде слёз. Например, на суде, когда решается судьба твоего ребёнка.»

Тааак… Уже приближаемся к конкретике. Читаем дальше и (опа!) натыкаемся на цитату все той же Ирины Бергсет: «Понимаете, когда я заплакала на приёме у врача, он написал, чтобы у матери забрали детей, что она заплакала, и это было использовано в суде против меня как доказательство того, что я не стабильная и почти сумасшедшая.»

Этой цитатой, собственно, и заканчивается аргументация утверждения о «запрете». То есть нам навязывают совершенно надуманную логическую последовательность: Бергсет заплакала на приеме у врача → врач сделал вывод о нестабильности Бергсет → суд постановил отдать опекунство отцу → значит, плакать в Норвегии запрещено. При этом не приводится никаких доказательств того, что вывод врач сделал именно на основании плача. Ни сам врач, ни его заключение, ни мотивация суда нигде не цитируется. Нам остается только верить госпоже Бегрсет, что ее оклеветали, и что она вовсе не «нестабильна». Но если хотите, вы мы можете сами сделать выводы об умственной стабильности этой женщины, послушав ее рассказ о том, как в Европе детям на горшках читают «гей-литературу» и отправляют их в «педо-бордели» и «зоо-бордели».

ЗАБИРАЮТ ЛИ В НОРВЕГИИ ДЕТЕЙ НИ ЗА ЧТО?

Для начала, давайте разберёмся, что такое «ни за что». Страна, в которой органы опеки отбирают детей у добросовестных родителей без поводов и разбирательств вряд ли заняла бы первое место в мировом рейтинге человеческого развития, в расчёте которого немалую роль играет здоровье и безопасность детей. В отличие от Беларуси, Норвегия является одной и 41 стран мира, где законодательно запрещено и уголовно преследуется любое насилие над детьми. Этот запрет касается в том числе и рукоприкладства родителей «в воспитательных целях».

В Беларуси тоже есть органы опеки, есть телефон доверия, куда дети звонят, когда боятся домашнего насилия. Однако лично я очень засомневался в их эффективности, прочитав в статье следующие слова специалиста телефона доверия о типичных случаях обращения детей за помощью:

«Начинаешь общаться с ребенком, и выясняется, что он живет в идеальной семье, но папа иногда поколачивает или постоянно шлепает. С бытовой точки зрения это не считается страшным».

В Норвегии же страшным считается любое проявление насилия. Поэтому если семья приезжает в Норвегию из страны, где порка детей является бытовой нормой, то родителям придется либо пересмотреть свои методы воспитания, либо иметь дело с органами защиты детей (Barnevernet). (Либо уматывать обратно в Пакистан, и там шлёпать хоть до смерти.)

К сожалению, нередко меры против насилия над детьми применяются когда уже слишком поздно, как например было в недавнем случае с белоруской, которая избила до полусмерти своего 5-месячного сына. Поэтому в Норвегии работает система превентивного мониторинга. Учителя, воспитатели, врачи и прочие социальные работники обязаны немедленно уведомлять органы опеки в случае появления признаков домашнего насилия у ребёнка. И что, сразу отбирают ребёнка? Конечно же нет. До таких мер доходит в исключительно редких и серьёзных случаях. (Иначе отобранных детей бы скоро не куда было девать.) Адвокат русского происхождения Екатерина Рейерсен, которая живет в Норвегии с 1993 года и вела в судах дела, связанные с органами опеки и спорами о родительских правах, в своём интервью Росбалт рассказывает:

«Происходит это примерно так: у кого-то в окружении ребенка возникает обеспокоенность — человек посылает сигнал в органы опеки, которые в течение семи дней должны решить, есть ли основания для проведения проверки. Проверка проводится в течение 3–6 месяцев: собирают информацию в школе, садике, у врача, общаются с семьей. Если ничего не обнаружено – дело закрывают; если есть причины для беспокойства, то в 9 из 10 случаев помогают решить проблемы на дому. Если проблемы очень серьезные – ребенка могут изъять. Но это – самая крайняя мера, если ничто другое не помогает.»

Поэтому когда вы слышите вопли в российских СМИ что, мол, у русской мамы отобрали ребёнка за то, что она «помогла» ему вырвать молочный зуб, не спешите делать выводы. Вы, возможно уже представили себе весёлого мальчика, который радостно бежит в школу, чтобы показать всем зуб, который добрая мама помогла ему вырвать, хотя она и не стоматолог. Задайтесь вопросом, разобрались ли эти самые СМИ, что было на самом деле? Представлены ли аргументы обоих сторон конфликта? Что на самом деле сказал мальчик? Не думается ли вам, что сценарий с радостным мальчиком и доброй мамой вряд ли привёл бы к таким плачевным последствиям?

- Когда вам стало известно, что Ирина обвиняет вас в сексуальных домогательствах к детям?

- В декабре 2010 года.

- Что именно случилось в декабре 2010 года?

- Как я уже сказал, к тому времени мы уже два года жили раздельно. Я взял моего маленького сына и повез его на выходные к своей семье, которая жила в 500 километрах. Это был замечательный уик-энд, совершенно удивительный. Впервые ребенок провел время со своими старшими братом и сестрой. Раньше это не получалось: Ирина ненавидела моих детей и постоянно повторяла, что Миша - не их брат. Миша был в восторге от этой поездки, я сделал множество фотографий. Увы, это была та самая поездка, после которой Ирина обвинила меня и моих детей, что мы устроили сексуальную оргию с участием ребенка.

- Скажите, а раньше вы не замечали за ней ничего странного?

- Я замечал одно: она категорически не желала и не умела слушать, она могла только говорить, говорить и говорить. Если кто-то хотел ей что-то сообщить, она просто закрывала уши и продолжала говорить свое. Например, она буквально одержима идеей, что получила какое-то необыкновенное, фантастическое образование (закончила журфак МГУ - А.М.) и она использовала любую возможность, чтобы подчеркнуть это. Это был главный аргумент в любом споре.