Монти Wrote:
А вы обратили внимание, как они в конце клипа маршируют на Параде? Если им заменить эти... смешные каски, на каски вермахта - ну фрицы в 1939 год, только цветное видео (шутка). Эту походку - не отнять
Даже если дать танк Т-72, АК-47, РПГ-7, МИГи, и прочее.... это гинетика какая-то
Но тем не менее, выглядят здорово.
Немцы всегда были очень хорошими солдатами. За счёт высокой дисциплины и высокого качества обучения. Говорят - сейчас в Бундесвере всё не так... Почитайте впечатления русского, отслужившего в бундесвере!
Quote:
Куда там немецкой армии состязаться с русскими в реализме военной службы! ТАМ – уходит человек в армию – все, считай, не увидишь его по меньшей мере год. Как на войну. ЗДЕСЬ – всего лишь как на работу. На выходные – домой, к маме-папе-подружке. Только не забудь вернуться в часть до 23.45 в воскресенье. Каждый день часов в шесть-восемь – так называемое окончание службы. Хочешь – спи, хочешь – поезжай в город на дискотеку, хочешь – иди в солдатский бар при казарме и потрясай маленькими "файглингами". А хочешь – перечитывай "Подлинную жизнь Себастьяна Найта" или "Град обреченный". Часть особо страдающих по домашнему теплу солдат рассаживается на насестах казарменных лестниц и включает свои хэнди.
Каждую пятницу в три часа пополудни я уже дома, сажусь за компьютер, чтобы считать недельный запас литературной информации из России и запечатлеть в электронных мозгах пару страничек из моего блокнота. Другим повезло меньше: мои соседи, например, оказываются дома лишь к вечеру. Но и у них есть свое преимущество: они едут все вместе через Гамбург. Во второе наше бундесверное воскресенье они прибыли в казарму, еле стоя на ногах. Мне пришлось доходить до их кондиции, показывая, как русские пьют "Горбачева" из горла и не закусывают. У меня прекрасно получилось, учитывая то, что я не практиковался в этом целых два года (мой свердловский друг – поэт Арсений Ли – написал с год назад: "...Он теперь в другом дому… Не поется и не пьется, И не пишется ему").
А потом случилась неприятность. В 23.45, когда я как самый трезвый стоял у дверей нашей комнаты для произнесения рапорта отхода комнаты ко сну, Йорг решил пойти в туалет. К его несчастью где-то между уборной и душевой он заблудился. Подошедший UVD послал его назад в комнату, но Йорг направился в помещение для хранения половых тряпок и не нашел ничего лучшего как спрятаться в шкафу. Удивленный UVD стал его оттуда за шкирку вытаскивать, а солдаты, стоящие в коридоре и готовые отдавать рапорты, превесело ржали. Было до смешного печально.
На следующее утро наш комнатный оазис дружбы лопнул. Обещание выкинуть в мусорный бак хэнди Йорга было самым альтруистичным из тех, которые посыпались на его бедную похмельную голову. Больше всего упирались Басти и Карстен, крича об упадшем авторитете нашей комнаты. Я молча сидел и смотрел на проклюнувшееся вдруг подлинное лицо – немецкой нации? Немецкой юности? Всей мировой юности? Они не могут ссориться с преподавателями в учебке, зато они могут излить скопившуюся злобу на ближнего своего, по случайности оказавшимся козлом отпущения.
...на подлинное лицо всего горячо любимого человечества?...
А еще через неделю козлом отпущения стал сам Карстен. Всего лишь потому, что он слишком часто заносил себя в списки больных. Болеют у нас все поголовно. Когда по утрам оба взвода нашей "компании" стоят на "пионерской линейке", слева направо и наоборот прокатываются такие волны кашля, от которых ужаснулась бы мать любого из нас. Бывали дни, когда освобожденные от маршировки и занятий составляли одну треть и больше. Но все-таки все знали и знают меру. К тому же несданные зачеты по стрельбе и другим военным погремушкам нужно все равно когда-то сдавать, в противном случае солдату грозит опасность остаться в учебке еще на два месяца. Карстен же меры этой, как видно, не знал.
Он ходил к врачам, и те, конечно же (любой из нас был для этого годен), давали ему статус больного. Иногда его отпускали на недельку домой, что вызывало особо бурные реакции в комнате. Он не бегал с нами по улице в спортивном костюмчике с веселой песенкой (интересно, кто в армии сочиняет эти милые стишки: "Wir sind bei der Bundeswehr! Nicht bei der Marine und nicht beim Heer!..." (" Мы в бундесвере, а не у тети Моти, не во флоте и не в пехоте!" (стишки переводить было для меня всегда мучением, особенно стишки такого рода) - прим. автора) ), не лазал по канату искалеченной мартышкой, не играл в футбол (пожалуй, самая ненавистная мне игра), не плыл на время двести метров в пропахшем хлоркой и мочой бассейне, не прогуливался пешком до стрельбища с рюкзаком на плечах. В это время Карстен лобызал дома свою невесту. А когда был в казарме, то стрелял у нас сигареты. В конце концов это стало злить даже меня.
Я перестал верить в добрые отношения между солдатами, неиссякаемые речи о товариществе не вселяли в меня больше того счастливого оптимизма. Меня только удивляли, смешили и огорчали меры, предпринимаемые моими соседями по комнате, вполне добропорядочными будущими бюргерами. К примеру, они устроили Карстену бойкот. Мне ничего не осталось, кроме как сообщить им: "Ich mach? nicht mit" ("Я не с вами" - прим. автора), и бедняга Карстен вынужден был довольствоваться общением со мной.
Иногда, когда я глядел на них на всех, мне начинало казаться, что я все-таки нахожусь в детском садике, так были похожи эти почти двадцатилетние парни на детвору. Раньше я думал, что только у детей еще отсутствует чувство сострадания друг к другу.
В итоге Карстен вообще исчез где-то за горизонтом и был оставлен "на второй год". Вместе с ним мы оставим и эту достаточно неприятную и, возможно, непоказательную для бундесвера тему.
особо доставило следующее:
Quote:
Все два дня я как истинный солдат курил "Беломор", оставшийся у меня еще от летней поездки в Россию, чем постоянно вызывал священный ужас моих однополчан. Я мог бы наверное стать прекрасным рекламным агентом ленинградской табачной фабрики им.Урицкого, ибо такого количества заказов на меня не сыпалось даже во времена, когда я за бесценок раздавал свои книги...
А когда это приключение кончилось и мы вновь оказались в нашей теплой казарме, меня направили к психиатру.
Еще ничего не подозревая, я высказал ему все свои взгляды на жизнь, а он почему-то решил, что нелюбовь к слабоумным телесериалам обязательно ведет к разрушенной психике и – как следствие – самоубийству.
"Selbstmordgefaerdet" ("Подверженный мыслям о самоубийстве" - прим. автора) – был диагноз. И меня в полчаса выставили из бундесвера, видимо, полагая, что каждую минуту я могу скрыться в уборной и скрутить там петлю из солдатского ремня на виселице душа. Бог мой, как забегали и засуетились вокруг меня унтера! Ни одного грубого слова, отведенные глаза, сочувствие в движениях. Я получил зарплату, сдал мой шкафчик без единой гражданской вещицы группенфюреру, трогательно распрощался с сокамерниками и, чувств странных и противоречивых полн, уехал в Киль.
Михаил Шлейхер Журнал Полярная Звезда №25 от 12 мая 2000Из другого источника:
Quote:
На следующий день во время утренней переклички произошёл первый армейский инцидент. Мы стояли в коридоре и орали «здесь» унтеру, выкрикивавшему фамилии, когда между строем и унтером прошёл молодой человек нашего призыва, но в гражданке и с руками в карманах. Унтер, на время потерявший дар речи всё же справился с собой и зычно стал орать на него мол что такое, построение что ли не для вас, руки из карманов, быстро переодеваться в форму, две минуты, пошёл!, а доблестный воин ответсвовал гордо: «Я больше не хочу быть солдатом». У унтера отвисла челюсть. «Что такое?» почти сентиментально спросил он. «Я только что ходил в канцелярию к капитану и подал заявление об отказе от военной службы, потому что мне не нравится быть солдатом» - отвечал уже бывший теперь солдат. «Но это же всего навсего второй день службы, вы же ещё не разобрались во всём» - пролепетал унтер. «Нет» - твёрдо сказал отказник – «солдатом я больше не буду» и удалился по коридору. Через двадцать минут он с вещами покинул казарму навсегда чтобы заступить на альтернативную службу в какой нибудь больнице для душевнобольных или доме престарелых. Боевой дух батареи пошатнулся... Унтер тихо грустил.
Больше информации на
http://voprosik.net/sluzhba-v-bundesvere-vospominaniya-soldataоттуда же:
Quote:
По вторникам мы бегаем круг вокруг казармы – примерно шесть километров. Туповатый фанйункер – будущий лейтенант, бегущий с нами круг орёт – «мужики, русские сзади нас, поддайте ходу!» (интересно, у всех русские со словом драпать ассоциируются?) Я поддав ходу, догоняю его и ору: «русские уже здесь!» Он спотыкается. После пробежки разминка, во время которой наш турок – взводный шут и подсирала складно блюёт себе под ноги под счёт фанйункера. На раз нагнулся, блеванул чуть чуть, на два разогнулся, сделал два полуоборота корпусом, на раз нагнулся, блеванул ещё. Фанйункер орёт на него: «выйти из строя! Блюйте в другом месте! Вон в кусты отойдите!» После разминки он приглашает меня отойти в сторонку и заглядывая мне в лицо, говорит что он меня не хотел обидеть своим выкриком про русских, и что он об этом глубоко жалеет, и просит прощения. Я его великодушно прощаю.
http://voprosik.net/sluzhba-v-bundesvere-vospominaniya-soldataЭто армия или детсад политкорректности?
Дальше - вообще песня!!!
Quote:
Пошли боевые будни – четыре дня. Днём мы учились маскироваться травой и сломанными ветром ветками – с дерева нельзя сдирать, мазали морды чёрной краской, ползали, бегали, прыгали, стреляли холостыми, противогазы и резиновый пончо снимали – одевали, тренировались брать в плен и обезоруживать подозрительных личностей (которых в основном играл я или поляк – идешь с пистолетом за пазухой, навстречу тебе патруль, орут «стой, руки вверх», а ты орёшь «да пошли вы все туда то и туда то», по русски конечно. Патруль опешивает и стоит разинув рот, а ты в это время кроешь матом их, ихнего командира, всю немецкую армию и вообще всё что видишь. Потом один в тебя автоматом целится (как будто, вообще то целится в людей нельзя, поэтому он только делает вид что целится в тебя, а сам целится в землю) а другой подходит, обыскивает, забирает пистолет и тебя уводят. Сопротивляться мне категорически запретили, и сценарий был всегда один и тот же), ну и просто шарились по окрестностям с оружием наперевес и когда унтеру, командиру отделения что то приходило в голову он подавал особый знак, все прятались в кусты или за дерево и водили дулом автомата туда сюда – мол враг не дремлет. Один раз симулировали бой. Сначала мы сидели в лесу, а другое отделение через полянку на нас бежало, мы стреляли холостыми и их отгоняли, потом наоборот. А ночью было два задания, или два часа патруль – обходишь бивак по кругу – вдвоём, причём унтеры симулировали иногда нападение и надо было отреагировать правильно – выстрелами поднимать тревогу и все просыпались, хватали оружие и бежали кто куда, паля холостыми, причём стрелять без затычек в ушах было запрещено – порча гос.имущества, которым является солдат, потому ходили в патруль с заткнутыми ушами (выдавали специальные затычки), и было три станции где ты должен был останавливаться, вытаскивать затычки из ушей, и прислушиваться, не крадётся ли враг. Потом опять затыкать уши и дальше. Другое задание - просто засада – лежишь и смотришь в сторону предполагаемого противника, если видишь его, то поднимаешь тревогу выстрелами.
Дальше -тоже смешно и интересно...
Может и раньше доделают, но на данный момент самолет фактически в стадии доработки.
