Автор: Джон Степплинг
Оригинал публикации: The Landscapes of Capital
Я больше не живу в Соединённых Штатах. Прожив там более сорока лет, я покинул страну навсегда почти двадцать лет тому назад. Но я возвращаюсь туда, и часто, а один раз, вернувшись, прожил там год. В очередной раз я приехал в США на прошлой неделе, поскольку меня пригласили на осенний кинофестиваль Буффало-Ниагара[1] (об этом чуть позже).
Итак, я хотел поговорить об Америке, которую я увидел в этот раз. Пересадку я делал в вашингтонском аэропорту имени Даллеса (да-да, названного в честь реакционера времён холодной войны Джона Фостера Даллеса). Пока я сидел там несколько нескончаемых часов, я не мог не вспомнить об этом лукавом представителе элиты, любителе фашистов и расисте. Рейс в Буффало задерживался. Первое, что меня потрясло, особенно после только что увиденных аэропортов Гардермуэна в Осло и Каструпа в Копенгагене — оба, как и амстердамский аэропорт Схипхол, вероятно для пассажиров среди самых удобных и наименее стрессовых в мире — это шум и чувство тревоги.
И что замечаешь сразу, ещё в Каструпе, это то, что выход на рейс в аэропорт Даллеса отделён от остальных выходов международного терминала. На рейсах в США вдвое больше персонала служб безопасности, а сами выходы на посадку просто изолированы. Вас просят подвергнуться дополнительному осмотру и требуют заполнить дополнительные формы — по какой причине можно только догадываться, ведь насколько я мог понять, ни одна из них на самом деле никак не используется. Как бы то ни было, всё оказалось в порядке, я получил свой тройной эспрессо и шоколад. Каструп должно быть даже лучше с точки зрения питания, чем Схипхол. Раз в самолёте рядом со мной сидел приятный молодой швед, студент с острова Фаро, где родился Ингмар Бергман. Конечно, еда была отвратительная. Я был потрясён, и это стало темой перелёта; при абсурдном и даже бредовом количестве используемых упаковок ВСЁ было в упаковано в пластик. Именно так, — пластиковые ложки и вилки упакованы в пластик. Пластик в пластике и ещё раз в пластике. А внутри затхлые консерванты и переслащёная еда, придуманная для долгого хранения на полках, которая по виду очень напоминала пластик и на вкус была, как.... пластик.
Посадка означала прохождение службы безопасности. Вы должны отсканировать свой паспорт в Даллесе. Почему? Не знаю, ведь в любом случае вам придётся пройти и поговорить с офицером паспортного контроля. Затем, если вы идёте на другой рейс, вас отправляют в следующую очередь в жарком крыле терминала и снова сканируют. Для меня это было третье сканирование за 12 часов — а я даже не покидал пределы аэропортов. А затем они выбежали из пластиковых кабинок и спросили вложили ли мы все наши айфоны и что не вложили в ручную кладь. И снова все это прогнали через сканер. Молодая женщина за монитором на экран не смотрела, когда сумки проходили сканер, так всё это не имело никакого значения. Это был странный порочный момент театра кабуки от мастеров безопасности.
Затем опять ожидание. Вот только в аэропорту Даллеса вам хорошей еды не достать. Нет хорошего кофе. Зато много шума. В Гардермуэне в сравнении с американскими аэропортами просто тихо, как на кладбище. Но есть и ещё один аспект. Верно, что те почти неприлично приятные скандинавские аэропорты обслуживают очень богатых клиентов. Американские воздушные линии на деле тоже это делают, только США сегодня всё более поляризуются. Первый класс — отдельно. И в действительности вы их просто никогда не видите. Они — в отдельных залах, предоставляемых выбранными авиалиниями. Бизнес-класс, по-видимому, подразумевает роли для Уилли Ломана 21 века. Нет, это первый класс и все мы, остальные. И остальные подвергаются всё большему набору злоупотреблений службой безопасности. Снять обувь? Зачем? Потому, что один тупица пытался поджечь свои кроссовки "Найк": ОДИН ПАРЕНЬ? И всё? Я видел, что даже старушкам приходилось, смущаясь, снимать туфли.
А ещё в США всё больше заметен расизм. Я наблюдал, как чернокожие служащие или служащие-арабы переносили чемоданы или везли тележки. Я видел многих белых, сурово хмурившихся, пусть и слегка. В воздухе буквально разлита враждебность. И телевидение, а оно в США вездесуще, огромные экраны ПОВСЮДУ. Это единственное, что встречается чаще, чем полиция. А на телеэкранах — бесконечные фото Северной Кореи и "человека-ракеты" или футбольные матчи. Или то, или другое. Господи, но футбол хоть популярен. Нет другого такого вида спорта в США, столь переполненного шовинистической милитаристской риторикой и символизмом. И мне напомнили, что эта игра, как оказалось, является причиной неизлечимого вывиха мозга. Вероятно, это говорит о том, что скрытая диалектика в наиболее милитаристском виде спорта — это протесты Колина Каперника, которые широко распространились. Спорт всегда содержал в себе некий потенциал этакого синтеза противоречий (посмотрите недавнюю работу Дейва Зирина). Итак, большая часть комментариев была о футболе. Или о том, насколько надоел людям этот Ким Чен... как, чёрт побери, его зовут-то... вот дьявол, да избавьтесь от этого отморозка, наконец! Трамп говорит о "Намбии". Воображаемая страна, существующая в его мозгу на личной колониальной карте. А затем рядом со мной уселась группа молодых христиан. Казалось, они сконцентрированы на "святом духе". "О, люди", громко сказала одна девушка, "Я сегодня почувствовала святой дух. Я чувствовала его весь день", — сказала она, чересчур громко. Я взглянул на неё. Обесцвеченная блондинка, возможно, лет под 30, одета в штаны из спандекса и кроссовки "Рибок", синяя футболка, на которой небрежно начертан какой-то там бренд. Она была очень звучной. А, да, и ещё она непрерывно жевала "Эм-энд-эмс".
http://www.warandpeace.ru/ru/reports/view/125029/